После всего

[девушка из Хребтовки]

Автор:  Ламира
Персонажи: Даниил Данковский
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: Все права на мир и персонажей принадлежат Ice-Pick Lodge.
Аннотация: Небольшой постканон в Столице.
Ссылка на оригинал: на дневниках.

На вокзале его встречает человек в серой форме. Оглушенный столичным шумом, Даниил даже не может испугаться, все органы чувств сходят с ума от мелькающей перед глазами толпы, свистков и криков, клубов дыма и прочих совершенно неизбежных и всего пару недель назад таких привычных атрибутов жизни крупнейшего вокзала страны. Возможность опереться на надежную руку в серой перчатке и просто идти следом кажется просто чудом, он так устал, и жалкие два дня полубреда в вагоне, насквозь пропитанном неуловимым, на грани заметности, отвратительным запахом сырого мяса, не заменили и часа сна.

Его везут в автомобиле с затененными окнами по идеально ровным дорогам Столицы, и если бы не запах бензина, все было бы почти хорошо. Посланник Властей не задает вопросов — ни про Лилич, ни про ересь, ни про эпидемию. Спрашивать он тоже не заставляет — о восстановленных лабораториях, о выделении грантов от Университета, о признании Всемогущими перспективности направления. К исследованиям можете приступать хоть завтра — у эмиссаров Властей даже голоса как камни — но во имя торжества науки, подождите описывать произошедшее. Нужны факты, а разве возможно говорить о них, когда запах твири еще дурманит голову? Месяц, профессор Данковский, подождите месяц, а потом сообщите Властям о событиях чудовищной эпидемии, в которых вы обрели доказательства своей теории. Подождите всего месяц.

Что-то внутри, чему Даниил не знает названия, острое до боли, дергается, проворачивается, кричит — нельзя, кричит — спеши, и если бы в серых глазах возможно было отразиться, все было бы иначе... но машина входит в резкий поворот, бьющий в нос запах бензина становится нестерпимым, и до конца не слишком продолжительной дороги он сидит, закрыв лицо руками и стараясь не шевелиться, не чувствовать и не слышать. В молчании эмиссара Великих Властей слишком ясно слышится торжество.

Дома его ждут люди, память о которых не давала опустить руки даже когда приходилось делать вещи слишком чудовищные, чтобы их помнить. Одних выпустили из тюрьмы, другим возвратили имущество, третьи могут больше не прятаться от каждого стука в дверь. Свободные. Счастливые люди. Его ученики. Его семья. Они здесь чтобы отпраздновать победу, и в шуме поздравлений, в суматохе объятий и поцелуев, в монументах планов и перспектив он смеется — и не желает слышать, не желает понимать, как бьется в истерике обостренное до крайности чувство опасности.

Остановись.

Он ждал этого дня годы.


Власти держат слово, и их прощение еще громче, чем гнев месяцами раньше. Он становится известен — и вечно занят, и две недели успевает пройти с назначенной даты, когда он наконец вспоминает, что час настал. Действительно, какой глупой кажется сейчас, оборачиваясь назад, идея описать события сразу. Бред! Любой ученый скажет, что это не может быть ничем иным, как результатом воздействия herba tvirinae на ослабленный организм. Переселение душ? Город, в котором дети правят наравне со взрослыми? Разумная болезнь и твари, из земли вышедшие?

Даниил не может помнить, как бежал по затихшей темной набережной, отчаянно бежал, боялся разжать руки, в которых билось еще живое сердце... Да, конечно! Как оно могло биться, откуда брало энергию, что перекачивало, откуда в нем была хоть капля крови через добрый час после того, как его вынули из еще живой, но уже обреченной девушки?

Взгляд Симона, тело которого к тому моменту давно обратилось в мириады частичек, коснувшихся почти каждого горожанина... Или безумие старика, потерявшего брата, потерявшего власть и контроль над погибающим городом. Безумие, накрывшее сразу троих членов правящей семьи — вероятно, наследственное и спровоцированное нахождением города в районе активного цветения галлюциногенных трав и употреблением легких наркотиков.

Божественные быки, украденный голос, призрачная кошка, лестницы в небо...

Про Холодный Холл говорят, что он сводит с ума. Даниил не хочет знать, что скажут про Многогранник.
Он описывает свой путь день за днем, час за часом, чтобы тут же отправить в печь. Бред, бред, бред, а его руки помнят бьющуюся вопреки законам мира плоть, обжигающую через перчатку, а душа его опалена огнем людей, погибших до встречи с ним, и смех Марии, и тварь из Степи, и тихие песни Ласки...

Блок на фронте, и Клара с ним, и нет надежды прийти к тем, кто, кажется, разделил с ним эту войну и спросить — было ли что-нибудь, кроме сна и запаха трав?

Даниил Данковский всегда был человеком науки. И все научные, трезвые и объективные методы исследования говорят одно.

Он был безумен, пьян или одурманен.

Ничего никогда не было.


Информация об эпидемии засекречена Властями. Запрет на публикации оплачен грантами на исследования, и в этом вопросе лучше смотреть в будущее, Даниил полностью согласен, но оставить позади дурманный сон и ветер с Горхона, и сказку Многогранника, и прощальную улыбку Евы, и...

Часы в лабораториях не дают ему ни покоя, ни знаний, он не может лгать своим близким, но правда о его безумии разрушит слишком многое. Он молчит и замыкается в себе с каждым днем, часом, минутой…

Хорошая девочка Аннэ, исполняющая обязанности его личного секретаря с достойным восхищения стоицизмом, обычно не требует ни минуты внимания. Он не хочет никого видеть, час уже поздний, и за окном стемнело, а в приемной какой-то «очень большой человек» и отказывается уходить.

Раздражение накатывает волной — чтобы тут же схлынуть, унося с собой сомнения и злость, и боль, и страх — потому что его галлюцинация, его бред, спровоцированный употреблением твирина, то-чего-не-может-быть делает шаг в комнату, и, пожимая ему руку, Даниил чувствует каждую царапину и мозоль от жестких стеблей твири, и даже в самом страшном бреду он не придумал бы человека, который может заставить Лилич передумать, это же просто нелепо.

Ночь для него пройдет в попытках вспомнить, пролил ли этот человек-которого-он-точно-не-придумал напророченные ему реки крови или нет. Но спрашивать будет как-то неудобно, вопрос куда интимней, чем обычные разговоры о погоде и здоровье общих знакомых, что обычно звучат при встрече старых знакомых. Даже самый внимательный взгляд лучшего из наблюдателей не сможет подметить неладного, когда утром, после завтрака и приема утренней корреспонденции, любезный хозяин, закинув на плечо небольшой саквояж, отправится показывать гостю город.

Все, что найдет поисковая команда — вышвырнутый в паре километров от города плащ стилизованный под змеиную кожу.

@темы: фанфики