Интервью для "Мой компьютер игровой", Кирилл Талер (12.06.2007)

[devushka-is-hrebtovki]

Для начала несколько слов. Хочу сразу предупредить, что интервью очень большое (почти десять тысяч слов) и местами путанное, так что будьте готовы. С другой стороны кроме как здесь мне нигде еще не встречалась история о знакомстве Николая Дыбовского с Викторией и ее компанией да и вообще очень интересный рассказ не совсем о "Мор", но о том, как Дыбовский пришел к тому, чтобы делать игры и эту игру в частности.

За то, что оно появилось в нашем сообществе, я хочу сказать отдельное спасибо  SunViolet, который вчера скинул фото журнала. Из-за того, что это архив фото, в конце поста не будет привычной ссылки, но если кто-то хочет прочитать о "Тургоре" и лирические отступления журналиста, то вот ссылка, где вы можете это сделать. Вам нужны будут папки 3 и 4.

И последнее, о лирических отступлениях автора. Многие его рассказы о себе и ремарки кто чихал, делал паузу и смеялся, я взяла на себя смелость безжалостно вырезать. Надеюсь, читателя не обидит тот факт, что в сообществе мы умолчим о том, как господин Талер ехал на поезде, что он видел во сне и какой чай предпочитает. Кроме того я позволила себе исправить некоторые фактологические ошибки и скорректировать для удобства чтения некоторые особенности пунктуации автора статьи.

Логово ледорубов

…Выходим из метро "Войковская". Я заметно волнуюсь, Аня К. тоже, но очень незаметно. Пока.

Вижу ларек с пивом и понимаю, что на такой жаре одна из тех бутылочек, что находятся за стеклом холодильника, обязательно должна стать моей. Подхожу к ларьку и начинаю яростно покупать…

Аня К. буквально оттаскивает обратно: "Ты что, как ты можешь пить пиво?! Мы же идем к серьезным людям! Ты будешь пьяный!" Мобилизуя всю свою дипломатичность, объясняю, что после одной бутылки пива пьяным не бываю принципиально.

"Но от тебя же будет пахнуть пивом!"

Подхожу к ларьку и покупаю леденцы для освежения рта. Заодно вспоминаю, что не купил сигарет. Покупаю. Аня, бывшая на грани шока, окончательно заступает за эту грань…

"Ты еще и курить будешь перед встречей?!"

"Да…" - отвечаю скорбно, признавая полное поражение своей дипломатии перед трезвым женским расчетом. После чего открываю бутылку пива зажигалкой и ею же прикуриваю.

Анины глаза…

Идем к месту встречи, по дороге пару раз заблудившись и разминувшись. Теперь я переживаю вдвое меньше. В отличие от фотокора. На половине допитой бутылки замечаю Гаухар Алдиярову и того самого высокого человека из "ледорубов", с которым поздоровался на КРИ-2007, и сразу же определил его в программисты.

Запоздало понимаю, что это и есть Николай Дыбовский.

"Убери бутылку пива и выбрось сигареты! – шипит Аня К. – Иначе нас не так поймут!"

Гаухар и Николай приближаются.

"Они пройдут мимо нас и даже не захотят на нас смотреть!" - фотокор в отчаянии.

…Дружеское рукопожатие. Я представляю фотокора, Гаухар представляет Николая Дыбовского, после чего второй, послеприветственной фразой лидера "айспиковцев", обращенной ко всем нам, становится: "Ну что, сходим за пивом?"

Пауза… Все почему-то оборачиваются на фотокора…

Аня похожа на человека, в которого только что попала молния.

Я сворачиваюсь от смеха прямо на асфальте…

Идем, затарившись пивом для долгого разговора; рассуждаю о том, что прибыл в День независимости России… точнее, в День России.

"А что, правильно! – поддерживает Дыбовский. – Как раз и получилась независимость от всех бывших республик Союза…"

"В таком случае социально-рекламный бигборд должен выглядеть так: число 12 июня, герб России, и ниже подпись: "Фуф…" - предлагаю я. Смеемся.

Офис Ice-Pick Lodge. Это надо видеть… Это надо слышать…. Слышать это легко, потому что здоровенная офисная собака Баг явно собирается слопать двух несчастных гостей. Впрочем, уже через пять минут Баг и я с Аней, пользуясь законом джунглей, выясняем, что мы одной крови. Аня К. тут же убегает фотографировать все диковинки, благо в офисе их вагон и маленькая тележка.

А Николай и я устраиваемся в его кабинете, куда периодически забегают и выбегают Гаухар, программист Эликсир, грозный, но ласковый пес Баг, Аня К. и прочие, прочие, прочие… Нам это нисколечко не мешает.

КТ: Смотри. Интересная очень ситуация в геймдеве… В том числе и в российском. По сути, - не знаю, согласен ты или нет, игровая индустрия напоминает мне ребенка, который воспитывался до определенного возраста, ни в чем не получая отказа – это, кажется, по самурайским законам так? Ему все было позволено, ему потакали во всем, а потом… Если по человеческим меркам, то ребенку-игрострою в это время стукнуло 10-12 лет – у него отобрали все игрушки, заставили работать, и у него явно случилась небольшая (хотя, кто знает ее размеры?) психологическая травма. Он очень сильно повзрослел, научился выживать, но сейчас, в данный момент, в свои 14-15 подростковых лет - это взрослое, сложившееся как личность, и страшно циничное существо, которое не приемлет никаких жизненных идеалов кроме собственно денег и их зарабатывания. Есть, конечно, некоторые чуждые клетки в этом организме – всякие там Американы Макги, Мишели Ансели и т.д. Но они, скорее, исключение. Как и Николай Дыбовский. Этот не просто идет против течения, он еще и громко плюхает веслом. Нелогичность полная…

Дыбовский смеется.

КТ: Ну не должно было появиться такого человека и такой студии на территории Славяностана (так автор интервью называет постсоветское пространство, - прим. ред.)!.. Вот интересно, насколько Николай Дыбовский верит в то, что игровой бизнес его не отторгнет?

Дыбовский: Слушай, можно я немножечко уточню? Тебе кажется неестественным то, что мы думаем так, как мы…

Знаешь, давай я буду в течение интервью говорить "мы", потому что мне очень не нравится, когда я становлюсь каким-то таким единственным светочем нашей команды. Понятно, что я – фигура на форштевне Ice-Pick Lodge, но мне не хочется говорить все время "я", потому что на самом деле тут крайне яркие люди собрались, просто все они очень скромные и не любят ни светиться, ни интервью давать и… неразговорчивые, скажем так. Поэтому я буду говорить "мы" собирательно так, да?

КТ: Хорошо!

Дыбовский: Не все, прямо скажем, разделяют мою точку зрения. Но тем не менее, все стоят под одним знаменем. До сих пор. По крайней мере, соглашаются. Так вот, тебя удивляет то, что мы до сих пор выживаем? Или…

КТ: Удивляет сам факт появления Ice-Pick Lodge. А тот факт, что вы до сих пор живы – он просто шокирует.

Дыбовский: Странно. Знаешь, могу это только так прокомментировать: я считаю, что ничего неестественного в этом нет. То есть, то, что мы такие, какие мы есть, связано исключительно с тем, что я изначально пришел с установкой на лидерство. На то, что надо не искать, куда пристроиться, а начать строить самостоятельно среду обитания, в которой было бы – (не хочется говорить ни «приятно», ни «удобно», все эти конформистские слова) – возможно раскрывать игру как новое искусство. Я единственный, кто пришел с гуманитарным образованием, причем с очень хорошим образованием (Дыбовский, видимо, намекает на то, что среди руководителей игростроительных фирм гуманитарии отсутствуют как класс, - прим. КТ). Я застал золотые годы РГГУ…

КТ: эРГэГэУ – так? А что это?

Дыбовский: Российский государственный гуманитарный университет, тогда там собрался совершенно звездный профессорский состав, и в 90-е годы он, наверное, был лучшим из всех учреждений подобной направленности, если не лучшим вообще из всех российских. Там собрались последователи Тартусской школы, тогда вот, когда прорвалась эта советская идеологическая скорлупа, все подпольные филологические, исторические школы, которые, скажем так, не одобрялись и не получали поддержки в Министерстве образования, все это восстало из подпольного пепла. Тем более, у нас всегда хватало ярких ученых, занимающихся полузапрещенными научными изысканиями. И вот они получили возможность свободно преподавать, провозглашать свою науку с кафедры.

Собственно, у них я и учился. И очень многое от них узнал. Первое мое филологическое образование было крайне продуктивным. А потом я решил получить второе образование – почувствовал, что мой гуманитарный базис, гуманитарная школа, она дает, конечно, великолепное знание о мире, она позволяет необычно, нестандартно, тонко думать, необычные вещи наблюдать, здорово обращаться с текстом… Вся наша жизнь, все, что нас окружает – это один колоссальный текст, который подлежит анализу, формированию… который нужно просто уметь читать. И в этом случае жизнь становится средой для непрекращающегося творчества.

Но все равно я чувствовал, что это знание – оно как бы самодостаточно. Я очень боялся, что превращусь в кабинетного ученого, который все знает, а ничего делать не может – только комментирует то, что было написано другими.

Я ударился в совершенно другую область и пошел в Высшую школу экономики. Это тоже были 90-е годы, но уже поздние. На слуху были все эти романтические биографии бизнесменов, нуворишей, многочисленных авантюристов, их яркие взлеты… И я сам захотел стать таким же. И, в общем, тоже получил, что искал, потому что, проучившись там три года, я понял, что можно построить все, что угодно. Было бы желание.

КТ: Почему? Откуда такое желание – стать другим, повернуть на 180 градусов? Не знаю подробностей твоей жизни, но такие повороты бывают вследствие очень серьезных внутренних…

Дыбовский: А у тебя вообще какое образование?

КТ: У меня вообще нет образования. Точнее, я – недоучка-гуманитарий.

Дыбовский: А вот какое точно?

КТ: Режиссер.

Дыбовский: Ух ты! А как…

Аня К.: Ты учился на режиссера?!

КТ: Киевский… "кулек" - Институт культуры. Ныне – Киевский Национальный университет культуры и искусства.

Дыбовский: Класс! А почему ты там не доучился?

КТ: Не доучился, потому что вмешалось несколько факторов. Во-первых, я был на платном, так как произошел из семьи интеллигентов-недоучек. Недоучек в том плане, что договариваться, подмазывать там, где нужно, жать на нужные рычаги они не умели. Я тоже не умел. В результате на бюджет не попал… в один прекрасный момент деньги закончились. Плюс – все "побочные" предметы давались мне слишком легко. Я не приходил на лекции вообще, а затем появлялся на сессии, брал билет наугад и, почти ничего не зная, рассказывал так, что мне ставили зачет или хорошо/отлично. В один прекрасный день пруха закончилась – я провалился на всех зачетах и экзаменах, кроме профильного, режиссерского. Естественно, был большой скандал в семье, меня собирались, в случае, если осенью я пересдам сессию, переводить на заочный. Сказали, что больше за меня денег никто платить не собирается и я должен зарабатывать сам. Потом условия родителей смягчились, но я уже принял решение – и пошел прямым курсом на Воркуту. Вот так вот…

Дыбовский: Слушай, но в таком случае тебе гораздо проще меня понять! Хотя, на самом деле я страстно мечтаю получить режиссерское образование – во ВГИКе или в ГИТИСе, еще не определился.

Я не знаю поэтому, к сожалению, этой логики представления о мире, которую дает режиссура, хотя догадываюсь. Но у филолога логика знания… В ней есть одна ужасающая слабость. Филолог – это человек, который вечно обязан… вот этот диктат языка над ним, и диктат этого обилия произведений, созданных на всех языках, которые он знает, он вынуждает его… Филолог не создает! Филолог – это комментатор. Филолог не может создать культурного прорыва. Были примеры, когда люди, которые по праву называются хорошими филологами, культурные прорывы все же создавали, Бахтин, например. Но Бахтин создал их, будучи, скорее, не филологом, а философом. И вот когда ты чувствуешь, что из тебя делают великолепного комментатора, переводчика, в сущности. Пе-ре-вод-чик, человек, который переводит одни тексты в другие тексты. Который бесконечно открывает все новые и новые смыслы, новые и новые грани, новые и новые повороты, понимаешь? Но это знание, оно очень не соответствовало времени, в котором мы жили тогда, в 90-х годах. Я чувствовал, что то, что бурлило тогда в стране, оно обязывало к совершению иной волевой позиции, понимаешь? Хотелось найти дело!

КТ: Ну… задатки к волевой позиции и собственному делу, вероятно, уже тогда были? Их просто нужно было, как это говорят на Украине, "всплескати"? Взрастить, всхолить и взлелеять…

Дыбовский: Нет, конечно, у меня была мечта с некоторого времени. А конкретная мечта, к которой поступательно движешься, она очень облегчает жизнь. Это, может быть, немножко эгоистично прозвучит, но я в какой-то момент влюбился.

КТ: эээээ…

Дыбовский: То есть мне открылось… может, это какой-то очень странный коктейль из моей детской памяти, моих фантазий и желаний. Я очень четко и ясно представил себе – не хочется говорить "мир", "страну", вообще слово "мир" я очень не люблю – скорее, некую жизнь, которая могла бы быть очень близкой к нашей, но не нашей. Я в нее влюбился. Это любовь стала у меня настолько страстной и всепоглощающей, настолько полно меня захватила, что я, как все влюбленные люди, получил, как мне показалось, грандиозную индульгенцию. Потому что влюбленный думает только о том, чтобы…

КТ: "Очень близко, но не нашей", что это? Абстрактно очень… Добро-зло, порядок-хаос, каноничность-свобода…

Дыбовский: Я не понимаю...

КТ: В какой плоскости лежит этот твой "почти наш, но не наш мир"? Хочется понять конкретнее, во что именно был влюблен Николай Дыбовский, что его подвигло?

Дыбовский: Ну... Это очень трудно объяснить.

КТ: А кто сказал, что будет легко?

Дыбовский: Скажи, у тебя разве никогда не случалось такого? Ты разве не замечаешь, что жизнь вокруг нас не одна? Что мы часто многого не замечаем, а оно/она/они - тут, возле нас, под боком...

КТ: Да, замечал неоднократно и замечаю до сих пор.

Дыбовский: Причем, совершенно невероятно разные, понимаешь? Что, бывает, складывается такая, настолько удачная конфигурация всех абсолютно обстоятельств. Начиная от внешней красоты, которая тешит глаз, которая накладывается на удивительную красоту людей, что тебя окружают - и внутреннюю и духовную. Все это умножается на какую-то колоссальную творческую энергетику этих людей. Когда все эти красивые, умные, счастливые или несчастные, определенные люди - каждый из них - буквально каждой минутой своей жизни что-то создает, он зажигает других, и все это превращается в какой-то потрясающий протуберанец, понимаешь? Хочется только, чтобы это продолжалось вечно. Но, вечно, к сожалению, такое не продолжается, и очень быстро умирает.

КТ: Это... смотря что понимать под "создающим" и "прекрасным". Все люди, по сути, прекрасны. Та самая людская масса, которую более-менее продвинутые люди привыкли называть толпой и быдлом. Каждый человек из этой самой толпы по-своему прекрасен и уникален. Просто жизнь у них серая и однообразная, и заставляет, помимо их воли, распространять эту серость на других людей. Те, в свою очередь, распространяют ее дальше... В результате получаем ту самую серую массу с редкими искорками. Если собрать все эти искорки вместе, тогда да, получается искомый и видимый тобой мир, так? Другое дело, что я просто не понимаю, каким образом тебе удается видеть такой мир, мир искорок - где ты сталкиваешься с такой их концентрацией? Это элитный клуб, секта, просто закрытая компания?

Дыбовский: Несколько раз мне везло! Понимаешь, у меня такое ощущение, что мне несколько раз приоткрылось окошечко...

Кстати, ты знаком с ирландской литературой?

КТ: Средне, скажем так. Я читал несколько вещей... В свое время у меня была замечательная книга "Исландские саги. Ирландский эпос".

Дыбовский: Да... Вон она стоит...

КТ: Да, моя была куплена за три рубля у пьяного люмпена, который распродавал свое имущество. И которую у меня потом одолжили на время... Раритет...

Дыбовский: Я в свое время увлекался Ирландией. Была у меня такая страстная любовь. Я даже учил гэльский язык, безумно трудный, но очень красивый. Я прочитал все, что можно было прочесть об Ирландии, кажется. То, что было у нас в библиотеке иностранной литературы, все, что выходило на русском языке. Ведь Ирландия меня чем поразила? Это одна из немногих стран, в которой присутствует какая-то общая культурная доминанта, которая всю историю страны пронизывает и накрывает абсолютно всех людей, так или иначе к этому острову относящихся. От батраков до утонченнейших и интереснейших представителей этой нации. Ирландия - это удивительная и практически воплощенная ирландским же народом мечта о волшебной стране. Вера в то, что эта волшебная страна существует - наивная, детская вера... Кстати, англичане ирландцев не без основания считают простаками, тупицами, суеверными охламонами...

КТ: Ты находишь этому феномену объяснение?

Дыбовский: Не знаю... Это загадка, действительно, загадка. Эту страну, как только не било, как только не мурыжило! Я чувствую, что этим она очень похожа на Россию - у нее какой-то особый путь... Знаешь, разговоры об особом пути России, ведущиеся уже который век, не в меньшей степени касаются и Ирландии. Но ирландцев, в отличие от россиян, это не особо волнует, они не зацикливаются на своей уникальности. По настоящему данная проблема была поднята, когда в конце XIX века началась борьба за независимость, так называемое ирландское возрождение: Иейтс, Леди Грегори, Театр Аббатства и т.д. Эту страну грабили все, кому не лень; ее разоряли, уничтожали, она несколько раз вымирала почти на корню. После того, как в XVII веке Кромвель привел ее к общему знаменателю, там вообще ничего не осталось. Действительно, вырезали все - так же, как у нас монголы прошлись в XII веке, все вычистили, всю культуру истребили. Остались только какие-то жалкие осколки, случайно уцелевшие. И сколько прошло времени, веков, прежде чем из этих осколков поднялись новые всходы... да, обрезанные, да, покалеченные, но упрямо поднялись и восстановили...

Так вот, эта моя страсть, вера в то, что волшебная страна существует, она настоящая... На самом-то деле о волшебной стране много кто мечтал. В европейской культуре, например, была очень популярна легенда про страну Кокань.

КТ: Как?

Дыбовский: Кокань. Ну, там где колбасы свисают с деревьев, мед течет - крестьянский миф.

КТ: Молочная река, кисельные берега...

Дыбовский: Угу! Сочные луга, всяческие блага - лежи под солнцем, ничего не делай -

голова пьяна, рядом - красивая женщина, чего еще для счастья надо?! И насколько мне позволяет судить знакомство с различными фольклорами, этот идеал волшебной страны очень популярен фактически везде. Это связано с всеобщей мечтой о материальном и телесном изобилии. Мы, кстати, про это еще вспомним, когда про деньги будем говорить... Ты просто так вопрос поставил... - мне просто очень понравилось это твое сравнение с возрастом индустрии, с заботой о деньгах в младом возрасте... Ну, ладно, потом вернемся.

Понимаешь, и в Ирландии, и в России тоже была легенда об эдакой сытой и здоровой земле, но все равно превалирует другая легенда - град Китеж, например - о стране, где есть ПРАВДА, тоже странный, кстати, термин, необъяснимый. Но все равно, именно эта черта - правда, истина - и является главным критерием этой чудесной и волшебной страны. Потому что там это есть, и там это определяет весь уклад бытия.

И в Ирландии вот тоже есть - какая-то совершенно бесполезная для человека вещь - вера в волшебство. То есть, кроме чистой красоты и любви... даже не любви, а какой-то очарованности, там ничего ценного и нет. Чем она так прекрасна, эта очарованность? Помнишь постоянный мотив очарованности человека, когда он, например, идет за королевой фей?... Ему кажется, что в ее, королевы, обществе, он протанцевал всего несколько дней, а на самом деле в его реальном мире прошли десятилетия. Это очень мудрый миф, на самом деле. Потому что так оно и есть в нашей жизни. Странно, что мало кто об этом задумывается. И вроде бы, в чем смысл, польза, что ты получил на самом деле? Три дня странной очарованности ты фактически променял на всю свою жизнь, которая обещала быть полезной, благотворной, нужной.

Тем не менее, люди продолжают, снова и снова, сознательно, идти на эту странную сделку с совершенством. Потому что оно того стоит.

Так вот, это было грандиозное отступление про Ирландию. Почему я об этом стал говорить? Потому что твой вопрос... "Как у нас и не как у нас". Понятно, что этот простонародный образ, какого-то острова благоденствия или земли изобилия: золотые листья, серебристая трава, и животные гуляют невиданной красы - головой-то (я ведь уже большой) понимал, что такого не бывает, что, скорее всего, такого острова нет. И было бы весьма наивно надеяться, что на каких-то широтах он еще лежит, со спутников его не видно...

КТ: Естественно...

Дыбовский: Но вдруг какая-то дверца откроется - и ТУДА можно будет попасть.
Я отлично понимал это уже к 14-15 годам, хотя безумно хотел попасть туда. Я понимал, что туда я никогда не попаду... Тем не менее - я знал, что эти "двери" существуют. И тогда я стал искать, где же оно есть-то? И как-то, таким образом, я сфокусировал, видимо, настроил - даже не столько зрение, но и другие органы восприятия, что мне показалось то здесь, то там я вижу признаки того, что эта прослойка между нашими мирами истончается - я просто не люблю это слово "миры", меня трясет, когда я его слышу... но как назвать иначе?..

КТ: Ммм... Вселенные? Земли?

Дыбовский: Эта грань, она действительно тонка. И она прорывалась, как озоновая дыра. И когда я заглядывал в эти окошки, я видел, что это другое пространство, в котором "как у нас н не так как у нас одновременно" - существует. И были странные минуты, когда вокруг меня вдруг - я не уверен, но думаю, что это все-таки Бог, он меня окружал чем-то другим, чем-то доселе непредставимым.

КТ: Хочется еще яснее узнать про этот почти параллельный мир, или как там его... Хочется конкретный случай...

Дыбовский: Был такой момент... Несколько лет жизни я провел так: днем спал, а ночью ходил по Москве, просто по городу. Занятие довольно бессмысленное, но у меня была легенда - сам ее сочинил - что спящие люди ночью, они, в зависимости от того, какие сны им снятся, они излучают определенную ауру сна. И некоторые из этих снов можно... не хочется говорить "забирать"... но мне казалось, что такое движение, быстрое движение - у меня ноги длинные, потому шагал со скоростью почти велосипедной...

Вот это излучение снов, причем, не индивидуальных, а суммарное. Дом спит, такой себе пирог с мясом, в нем несколько тысяч человек видят сны. И энергетика этих снов, она - понимаешь? - как ветры. Ты под парусом когда-нибудь ходил?

КТ: Нет, ни разу... Курица - не птица, байдарка - не парусник...

Дыбовский: Часто бывает так, что в зоне прибрежной ходишь - нет такого мощного ветра, который дует в разные стороны. А подальше - есть, и ты лавируешь, то туда, то сюда... И вот мне казалось, что сны, это как ветры. И они тебя носят... Поэтому мне доставляло колоссальное наслаждение ходить вот таким образом, в поддувающих твой маршрут излучениях.

И вдруг я встретил людей. В Москве. Это были, по моему, переулки. Если это Арбат, то там был... Господи, как же он называется? этот переулок... Гороховый? Ну, неважно. И там стояли люди, пара девушек, несколько ребят...

Я сразу понял, что это необычные люди, это не просто москвичи. Все, абсолютно все в этих людях было другим - то, как они были одеты, как они держались, их осанка, их взгляды, их речь. Все в них говорило о том, что это не просто люди. Что-то в них еще есть. Я к ним подошел, очарованный...

Хотя мне не о чем было с ними разговаривать, и я ни о чем не хотел просить, они моментально приняли меня как своего, стали разговаривать. Потом пошли гулять. Они повели меня во дворы, где жила одна девочка. Виктория ее звали. Надо было зайти к ней домой, что-то там взять... Я прошел по этим дворам и понял, что таких красивых дворов не видел нигде и никогда. Я был в Европе - в Испании, в Италии, Англии, - я видел европейские дворики и дворцы... А этот грязный арбатский двор, он был настолько волшебно освещен, озеленен - все там было прекрасно: кошки, которые умывались... Это, конечно, было ночью, потому, может, сказывалось само волшебство ночи... Дальше. Мы зашли домой к этой Виктории, и тоже - я не видел более прекрасных домов. Нет, это был нормальный московский дом, это была квар-ти-ра! - там и номерок висел на двери... Но сам воздух был настолько наэлектризован этим чувством волшебства - абсолютно все в этом доме: рукомойник, мебель, пол - понимаешь? - это все имело какую-то неземную природу, причем я настолько в какой-то момент стал себя щипать, что, наоборот, старался воспринимать это максимально цинично. То есть, начал бояться, что со мной морок случился, что меня кто-то околдовал.

Потом, днем я много раз ходил в эти дворы... Я до сих пор прохожу по ним, я убеждаюсь, что - да, действительно! - эти дворы красивые... Квартира эта заперта с тех пор, я звонил несколько раз, никто не открыл. Такое ощущение, что там никто не живет, кстати. Хотя, свет горел несколько раз...

В общем, погуляли мы и разбрелись. Но... они, эти люди, читали стихи, например. Так читали!.. А в целом, просто молодые люди, так же пили пиво. Но стихи... - я тогда пожалел, что так плохо знаю поэзию. Показалось, что я запомнил какие-то строчки, потому что буквально все мне понравилось... Но единственное стихотворение, которое я узнал, это был Киплинг. А остальные - я нигде (!) их больше не встречал. Хотя много стихов потом прочел... Я не знаю, что это были за стихи.

Есть какая-то жизнь, есть! Страна волшебная, она где-то рядом, она существует.

Короче, это я до сих пор заканчиваю эту свою самую первую строчку, влюбленность свою. Я был настолько очарован подобными вещами - складывается картина, цельная, понимаешь? И тогда я начал подходить к этому феномену с другой стороны, как исследователь, ученый. Я нашел некие признаки, что ли, и начал думать: "Где же оно все-таки, где?!" Глупо, конечно, "поверять алгеброй гармонию", но мне все же хотелось понять… где тот странный ингредиент, который это двор арбатский преображает. И людей преображает, и целый город, и всю жизнь...

КТ: Почему тогда именно в экономические дебри пошел? После нахождения чего-то такого, где вся экономика, вместе взятая, не поможет...

Дыбовский: Сейчас-сейчас, я еще не дорассказал.

Я напряг свою память. Я вспомнил, что у меня в детстве было еще несколько таких же встреч. И понял, что жить без этого уже не могу. Просто не могу, и все. И точка. И для меня уже отпали вопросы о смысле жизни, о предназначении, о том как ее, жизнь, прожить, "чтобы не было мучительно больно", и все такое... Все! Это как в женщину влюбляешься - и больше ничего не надо, только бы она была рядом. Или чтобы она просто была.

Чтобы можно было иногда видеть, смотреть на нее, чтобы она жила и была счастлива... И чтобы ничто ей не угрожало. И все! И смысл жизни теперь только в этом состоит! А все остальное - да гори оно огнем, Господи...

Так вот, почему экономический? А вот такой хитрый ход! - потому что почувствовал, что люди, которые действительно могут из ничего создать что-то - они там водятся... А химия и физика... Во-первых, я в школе никогда не чувствовал, к сожалению, расположенности к точным наукам, даже математика с большим трудом давалась. Про химию-физику я уже не говорю... Я с трудом поддерживал четверки в аттестатах...

КТ: А я - тройки, хотя предрасположенность к этим предметам имел...

Дыбовский: Но в литературе-то я подкован! Потому понимал, что физика и химия это дело только погубит. И уж точно - Франкенштейном вторым я быть не хотел! - он тоже химию хорошо знал, если помнишь, а что получилось? Он тоже мечтал создать нечто потрясающее...

КТ: У меня мама - кандидат химических наук. А вышло вот - тоже, непонятно что...

(смеются)

Дыбовский: Я почувствовал - дело в экономике... Понимаешь, я осознал, что мне нужно создать новую жизнь... Опять же, почему игра? Почему я занялся играми? Я чувствую, что не есмь Господь Бог (просто я еще и верующий человек) и понимаю, что с Богом состязаться в этом не то, чтобы бессмысленно - наоборот! - это НАДО! Я не считаю, что Бог отвергает и наказывает людей, которые пытаются с ним состязаться. Думаю, что наоборот, он с большим уважением к таким людям относится, НО - это делать надо не слишком серьезно...

А я слишком серьезно относился ранее... Наказывают тех, кто слишком себя любит и сверхсерьезно себя воспринимает. А я понимал, что мне это не надо - на самом деле - создавать новую жизнь, кроме смешной и нелепой пародии, получиться ничего тут не могло. И, тем более, перед моими глазами прошла вся эта череда, - у меня было много друзей из ролевой среды, толкинистов, реконструкторов - и я видел, насколько убоги были эти попытки, даже очень серьезные попытки людей, которые страстно мечтали влиться в средние века или фэнтези. Да, они шьют себе одежды, специально, чуть ли не своими руками ткут лен, чтобы цивилизацией уж никак не мараться, куют оружие, броню, учат древние языки, говорят на бретонском, старофранцузском... Господи, чего они только не делают! Действительно, ты не представляешь, это же колоссальное вложение: труда, времени, страсти вообще сколько в этом во всем!.. Но все равно в итоге получается ненастоящесть. Есть какой-то критерий настоящести во всем... Вот спектакль - при том, что он - сплошное притворство, театр, да? - он не прикидывается, он не старается создать точную копию жизни...

КТ: Один мой знакомый очень правильно по этому поводу сказал: "Ты неправ, когда убегаешь из реальности в виртуальность или же в вымышленный мир. Ты прав, когда ты в нее входишь". Любая не-наша реальность - это не убежище, это другой мир, который ты посещаешь. Но не политического/эстетического убежища же в нем просить?.. Тем, не менее большинство делает именно так...

Театр в этом смысле гораздо более жесток. Потому что ты никогда не понравишься зрителю, если будешь неправ. Если будешь убегать на сцену от реальности. Ты можешь только войти на сцену, посетить ее. Именно поэтому театр так жесток - он презревает нечестных людей. Человек может быть плохим и стервозным, но он не может быть нечестным. И навыворот - он может быть замечательным, милым, душным... точнее, душевным, но нечестным... Тогда зритель тебя воспримет, как труса, беглеца от нашей реальности. А зритель жесток, в первую очередь! Именно он и диктует общую жестокость театра. Прошу прощения, что прервал...

Дыбовский: Нет-нет, что ты! На самом деле у меня все больше возникает желание поменяться местами и взять интервью у тебя.

Нет, ты совершенно правильно все говоришь. Действительно, так оно и есть!.. Так вот, я почувствовал нечто такое, в чем не будет притворства и не будет фальши. Возникла такая странная задача - как этот мир создать? Так, чтобы вызов Всевышнему не бросать и не делать какой-то убогой имитации. И не создавать себе Галатеи, "почти живой возлюбленной"... Я почувствовал, что тут нужна деловая хватка, что ли... Что я очень много чего знаю, после всей своей филологической эпопеи, но ничего не умею, не могу, и более того - пока я остаюсь с этими людьми, пока я думаю, разговариваю с ними на их языке... А, знаешь, у моих однокурсников-филологов еще завелась какая-то ужасно неприятная манера, с которой было очень трудно бороться - снисходительного презрения к тому, что нас окружает. И тебя невольно вынуждают быть соучастником этому чувству...

КТ: Ага... Закрытый коллектив театра, закрытый цех филологов, закрытая тусовка толкинистов, свои спецтермины, свои шутки...

Дыбовский: …что, мол, мы-то с тобой знаем, насколько все ничтожно, никчемно, ненужно. Действительно, когда люди читают столько замечательных книг, но пока они еще не настолько мудры, зрелы... не настолько повзрослели, чтобы научиться смириться вот с этой разницей - того, что их окружает, и тем, что они из себя представляют, и жизни прочтенной. Они не соответствуют тому, что они читают - и это невольно выливается в такое вот глупое презрение. И это было страшно утомительно, это мозги разъедало, как кислота...

КТ: То есть, ты решил "повернуть на 180°" не потому, что не было знаний или "хватки", а потому, что не хотел этого мировоззрения? Не хотел, как уже говорилось, убегать от реальности...

Дыбовский: Все сразу. Чувствовал, что чтобы начать что-то делать, нельзя презирать - даже допускать возможность, что можно презирать какие-то самые несовершенные, самые убогие формы... Зародыши что ли, этой будущей жизни. Я пошел на экономический, и поступил, как раз в 1998 году, в год того самого дефолта. Этот институт считался одним из самых прогрессивных вузов. Там собрались преподаватели-практики, которые построили эту школу именно с целью воспитать новое поколение - профессионалов, чуть ли не ментатов, как, в "Дюне", которые построят нам новую страну, процветающую. И главной задачей, упором на практику было, чтобы мы, - выпускники, научили страну работать, а не просто заниматься теориями, моделями и т.д.

Там был семинар, руководитель которого вылавливал буквально монстров: махинаторов, даже мошенников, авантюристов, поэтов от экономики. И они рассказывали нам про свои феноменальные схемы, авантюры - как они выстраивали совершенно умопомрачительные комбинации, играя государствами, полициями, судами, как жонглеры шариками. Я вдруг понял - вот эти люди, они с легкостью обращаются с такими вещами... Мне раньше казалось считал, что Кремль, это Твердыня, это Государство, это такое, сильнее чего в мире нет. Они же говорили: "Шутите! - государство, это вообще ничто! Это труп. Это субъект, с которым можно не считаться никогда".

И... это было действительно похоже на Школу Волшебников. Как Хогвартс, понимаешь?

И вот тогда я понял - нечего бояться. Вообще! Нет в мире сил, с которыми нельзя было бы совладать. Если нечто кажется неразрешимым, значит, надо разрешать, просто с другого бока. И моя задача - найти этот бок...

КТ: Подожди! Я знаю - есть много достаточно жестких кодирований, исправляющих или ломающих психику в равной мере: НЛП, дианетика/сайентология, есть более мягкая гештальт-терапия - но в большинстве случаев человека выламывают и выворачивают наизнанку, ибо он за этим и идет! Но школа экономики, в которой тебе или прямым текстом, или опосредованно говорят, мол, нет ничего невозможного, это вообще не укладывается в рамки - не то что бы просто сознания, но и расширенного!..

Дыбовский: Знаешь, в гештальттерапию и в НЛП я вообще не верю! У меня есть предрассудок - отрицательное отношение ко всему, что связано с психологией, и я не знаю почему! Это просто пунктик.

Так вот... Я просто не мог сделать иного вывода, потому что видел, как перед глазами проходят люди, которые действительно - я читал про них в газетах! - творят чудеса. Вот был человек историком всю жизнь - и вдруг ему захотелось построить судоходную компанию. Хотя у него не было денег, у него не было опыта и знания, он не был знатоком в чиновнической кулуарной борьбе, и отца-директора/бизнесмена/олигарха/бандита/политика/артиста-звезды не было тоже. Просто взял - и устроил мечту своего детства! Кто-то тоже, не имея ничего, взял - и устроил свое государство на одном из островов Тихого океана. С суверенитетом и так далее. Тоже ИГРА своего рода - но как здорово, как интересно, понимаешь?

И вот тогда для моих двадцатилетних с гаком мозгов, это было шоком - что действительно можно сделать все! Я не пожалел о своем выборе. Но... я там недоучился...

С третьего курса просто ушел. Я почувствовал, что меня настолько зарядили этой верой, что пора немедленно все начинать. Это ведь было только образование... А подспудно я уже начал делать параллельные движения.

Я уже говорил, откуда пришло мое увлечение театром. У меня родители театральные критики, оба, и отец, и мама. С детства меня таскали по спектаклям, постоянно в доме крутилась театральная богема, все время какой-то гитисовский мир там был - отец работал со Смелянским, писал с ним книги. То есть, я с детства варился в театральной жизни, хотя... это была, скорее, околотеатральная жизнь, не актерская. Но родители очень много говорили о театре, сидели на кухне, я слушал их споры, они разбирали чьи-то спектакли... а были семидесятые-восьмидесятые годы, и я очень маленький - а тогда еще Таганка была на взлете, да? И, в общем…

КТ: Я запутался в годах...

Дыбовский: Мммм... Я родился в 1977 году. Когда умер Высоцкий, мне было 4 года. Но! Любимова по-моему сослали когда? - в 1983, кажется... Я уже не помню, про Таганку тогда все говорили, я услышал про сценографию Боровского... Все эти вещи обсуждались, обсуждались... Эфрос обсуждался, когда он после Любимова взял на себя Таганку... Все время в разговорах всплывали сравнения, режиссерские стили и т.д.

Это был первый фактор. Вторым фактором была школа - я пять школ поменял за свою жизнь, это была последняя, с/ш №57. Я тогда встретил ребят, которые страстно увлекались D&D.

КТ: Не ролевкой с выходом в лес, а именно D&D...

Дыбовский: D&D! Это было безумно здорово, что чуть ли не все в старших классах - девочки, конечно, меньше - каждый, кроме того, что он был ученик 9-10 класса, он был гном 15-го уровня, маг...

КТ: Что ж за школа такая?!

Дыбовский: Пятьдесят седьмая школа, математическая, довольно хорошая. Сейчас...

КТ: Именно от тоски математиков по реальной жизни произошла и авторская песня, и D&D, и куча всего другого!..

Дыбовский: Это было, помню, как постоянный фэнтезийный кабак! То есть, собирались какие-то партии, все время ходили в походы на драконов. Причем, все это зачастую во время массового курева в коридоре. Вот так случайно оказался рядом с человеком, а он тебе: "Я слышал, что ты неплохо стреляешь из лука..." Ты говоришь: "Да, 17-ый уровень! Да и лук у меня рунический... А че?!" Тебе говорят: "Да вот, дельце тут у нас одно..." Дележка, само собой, расчет экспы начинается... "А мастер кто?" - спрашиваешь. "А мастер такой-то..." – "А-а-а-а... Ну, это хороший мастер, можно и сходить..."

Мастера тоже, кстати, были разными: более уважаемые, менее уважаемые. И мне повезло - там было два мальчика просто виртуозных. То есть, оба они были очень - не уверен, чтобы сказать, что они были плохие люди - но недобрые, себялюбивые и очень склонные утверждать себя за счет других, унижая других, - очень они это любили. Но при этом они совершенно виртуозно мастерили, то есть, они не боялись людей, не боялись делать им больно - сняты были подобные барьеры, да? И из-за этого они постоянно давали игре самое ценное, что у нее может быть - конфликт. Они умели вселить конфликт в команду. А поскольку сидящие за столами люди было единственное настоящее, остальное-то воображаемое: мечи, драконы, рунические луки - и я тогда понял, сравнивая всех этих мастеров, понял очень важную вещь: тогда, в 14-15-16 лет...

Что мир может быть насколько угодно виртуальный, несуществующий. Но люди, живые - вот они. И, собственно, эту самую настоящесть, честность конфликта единственным возможным способом можно создать, только устроив игру людей с людьми. Одно дело, когда побоку - некроманта ли убивать, принцессу ли спасти, другое дело, когда знаешь - вот этому нужно отомстить, а этого любой ценой перетащить на свою сторону, а этому объяснить, что его предает вот этот вот, а этот тебе в лицо смеется и наоборот - на тебя возводит клевету. А ты как Гамлет стоишь, очерненный - и надо мстить, и надо, вроде бы, жалеть кого-то, а кого-то надо бы спасти...

Тут начиналась Игра, действительно. Тут такая Игра была, что сойти с нее... во дворах собирались люди, за грудки друг друга трясли и т.д. Вот какая это уже Игра, понимаешь?

КТ: Понимаю...Дыбовский: Угу! Сочные луга, всяческие блага - лежи под солнцем, ничего не делай - брюхо набито,

Дыбовский: Вот такое это было D&D, да... А драконы что? Это так: фон, декорация, нарисованные домики... Картон...

(здесь должно было быть лирическое отступление об опыте подобной ролевой игры журналиста, - прим. ред.)

Дыбовский: Так вот... После того, как я подустал в экономическом, мой друг предложил помочь ему в организации компьютерного клуба. Чтобы геймеры, значит, в StarCraft рубились, в Quake и т.д. Но дела шли довольно вяло... То есть, закупили компьютеры количеством 15 штук, все было очень уютно, мило - замечательный подвальчик, в нем было так приятно находиться... Но почти год это помещение пустовало, там почти ничего не происходило. Зато он устроил и меня, и нескольких моих и своих знакомых туда на работу. А тогда нам очень хотелось пожить самостоятельной жизнью - снимать квартиру было дорого, а жить с родителями уже не очень удобно...

Мы охотно там жили, в этом компьютерном клубе. Тем более, подвал оказался, опять же, какой-то чудесный, мало того, что прекрасно освещенный, там еще и очень вкусно пахло. Я не знаю, почему - бывают подвалы с таким запахом, особенным, хорошим.

И мы в этом подвале стали экспериментировать.

Сначала я решил читать там вслух, по ночам. Мы читали Эсхила, "Орестею". Потом, когда мы стали читать по ролям - а там была очень красивая девочка, Галя, потрясающая, все в нее были влюблены! - естественно, перед ней хотелось покрасоваться... поэтому люди, когда они читали, они не просто сидели на стульях, а постепенно впадали в транс... А подвал был, по сути, пустым помещением, и свет был в нем так хорошо поставлен, интересно и неоднородно (театральный зал! — прим. КТ), и людям нравилось играться, входя в эти светлые полосы... Жалко, тогда еще мобильные не так были распространены... Камер точно у всех не было, снимать было не на чем, но всем очень хотелось!

Потом я узнал про Гротовского. Совершенно случайно, помню, рассказал отцу про эти опыты... Есть такой режиссер... Может, тебе будет интересно? И отец рассказал мне про него, интересно так, увлекательно, что я зажегся им. Нашел про него все, что можно найти...

КТ: Я три года не мог вспомнить фамилию - только сейчас ты подсказал: Гротовский! Я в свое время сразу же, при поступлении сказал: "Я хочу быть похожим на Гротовского!" Комиссия долго смеялась...

Дыбовский: Я знаю, есть записанный на видео спектакль Гротовского: "Акрополь". До сих пор так ее и не достал... Потом про Арто я тоже узнал... Антонена Арто. И мне тоже захотелось что-то такое же сделать, по молодой дури - а чем я хуже? - вот друзья, ребята. Готовые - сделают все, что угодно, жить-то хочется...

КТ: И все это в помещении компьютерного клуба...

Дыбовский: Просто там еще людей не было - он пустовал. И вокруг окраина, Новослободская, дворы какие-то, дворы, заводы - тоже очень красивый пейзаж, индустриальный...

И я придумал такую игру - она называлась "Мятеж". Эти ребята должны были играть таких себе молодых аристократов, которых Император направляет... в общем, была такая история. Небольшая страна, которая, тем не менее, Империя, потому что она объединяет несколько очень разных народов... В которых очень удачно сплелись правила нескольких поколений императорских фамилий. Это были настолько умные, энергичные и порядочные люди, несколько Императоров подряд, что они ухитрились построить потрясающую Страну. Красивую, крепкую сильную, процветающую, с удивительным, ярким, мощным уровнем культуры - буйный Ренессанс во всем. Процветают и наука, и искусства, и ремесла, и так далее. История была такая: они чудом выиграли совершенно безнадежную, невероятную, кровопролитную войну - когда с Юга пошла чрезвычайно подавляющая мощь, сила, армия, и они, будучи крохотной, в сравнении с агрессорами, страной с небольшой армией, одержали победу. Все оказались героями, совпало несколько удачных факторов, страна единодушно встала на защиту, да и просто везло... Ну, это подобно было сказочному везению, как если бы на кубике 30 раз подряд выпало одно и то же число.

И вдруг, после этого всеобщего ликования, победы, начинающегося нового взлета, открытия новых земель и возведения новых городов - вдруг начинается серия мятежей. На окраинах. Одним из героев был скрытый Император. И он почувствовал такое оскорбление... как будто пощечину ему дали! - ну, что ИМ еще нужно?!

Все же есть, все, что только можно желать... Потом только я прочел книжку "Мартовские иды", где была похожая ситуация... Не читал, кстати?

КТ: Нет…

Дыбовский: Ой... А у нас где-то лежит, кстати... Я всем дарю книжки, кто к нам приходит - поскольку приходят, в основном, люди хорошие, то все хорошие книжки уже раздали...

КТ: Торжественно обещаю найти и прочитать!

Дыбовский: Если сегодня найду, то подарю. Если не найду, то посоветую, где найти...

Цезарь, идеальный правитель, не мог понять, почему его так ненавидит Катулл... "Но я же совершаю правильные поступки... Но я же - Власть, я не могу угодить всем! Он же должен понять... Я же вынужден иногда совершать подлые поступки...Если мне приходится постоянно решать двусмысленные ситуации, из которых просто не может быть однозначного выхода. Но я все-таки выхожу, и блистательно выхожу, поразительно чистым курсом!" - пишет он своему старому товарищу еще по галльским войнам, бывшему центуриону, на остров Капри.

Но Катулл ненавидит его не за то, что он Цезарь. Катулл ненавидит просто за то, что он - Власть! В том романе это очень интересно показано... А Цезарь, да, он обожает Катулла, он в восторге от его стихов, хотя Катулл его поносит всячески в этих стихах... Зачитывает с восторгом его стихи, в которых Цезаря склоняют и так, и так. Мол, восхищаюсь его слогом... Умеет он ценить прекрасное! – вот такой редкий пример хорошего правителя.

В общем, игра была примерно об этом - мне было интересно заставить людей задуматься о власти, и о стремлении к идеалу. То есть, вот эта утопия, понимаешь? - откуда к "Мор" пришло это слово и соединилось, став названием игры, - мне было интересно понять, кто чего хочет, сравнить разные точки зрения и дать каждой из них право на существование.

Я так устроил "Мятеж" - люди получали письма. Они не знали, кто кем является на самом деле - до некоторого времени. И надо было по письмам понять всю сложившуюся ситуацию - похоже на игру "Мафия". Были в игре, естественно, и заговорщики, организаторы мятежа... И игра пошла. Пошла очень лихо - в какой-то момент я понял, что хочу им как можно больше давать. Потому что у меня появилось множество персонажей, я приносил альбомы по искусству, с портретами, например, Дюрера. Я говорил, вот этот человек выглядит примерно так, смотрите, показывал репродукцию. Потом я подумал - громоздкие книжки неудобно с собой таскать, я буду сканировать, заведу специальный сайт, где все это будет храниться.

КТ: Когда это было?

Дыбовский: Сейчас скажу... Это был 1999-2000 год. А в 2001-ом ушли две самые красивые девушки у нас. С ними еще одну игру сделал, "Разбитое стекло", там для четырех человек была игра...

КТ: А помещение до сих пор пустовало?..

Дыбовский: Нет, клуб все-таки заработал. Но заработал очень убыточно, и нас оттуда поперли. Пришел какой-то, очень хваткий внешне, управляющий... Оказалось, что на самом деле, мой друг, который говорил, что все это помещение его, он несколько преувеличивал. Все было не совсем его. Ну и, в общем, нам сказали: "До свидания!". Но, надо сказать, выгнали за дело, потому что за тот год было сделано удивительно мало. В принципе, рядом находился... Блин, чего ж там было то? А-а-а, МИИТ (Муниципальный институт инженерного транспорта, - прим. КТ) находился, и рядом шаталась толпа студентов-бездельников, и если... Я, в общем, тогда во весь голос говорил: "Повесьте объявление в МИИТе, о том, что у нас здесь клуб!" Нет, никто даже не чесался... Основную политику в клубе делал мой друг, решать что-либо без его ведома было нельзя, а он говорил: "Мы не можем открыться, потому что..." Потому что он по дурости использовал старое юр. лицо, "товарищество", с так называемой ограниченной ответственностью, а тогда все товарищества начали оперативно прикрывать - остались только общества. Акционерные и с ограниченной ответственностью. И он очень до-о-олго товарищество превращал в общество, потом боялся, что у новообразованной структуры будет какая-то черная бухгалтерия... В принципе, сейчас понятны его опасения - на тот момент мы были дети еще, ни у кого опыта никакого в ведении бизнеса не было, и никто не мог понять - то ли следует платить все налоги, то ли нужно "в черную" вести дела, мы боялись, что нагрянут страшные налоговые инспектора, всех заарестуют... Так что, понятно, почему столько валандались... Но, в результате, у нас все это отобрали. Сказали: "Не умеете - пошли вон!" Ну и правильно... А клуб, может, даже до сих пор жив. Я там был, кстати, спустя два-три года. Там чего-то вертелось.

Этот объем материала - графического, да и текстового тоже, на котором строились игры, было очень удобно хранить под рукой, сажать людей за компы... Опять же, удобно в клубе было построено пространство - большое свободное помещение, ограниченное компьютерными столами. И человек может ненавязчиво посмотреть, что там у него на экране, а потом - выходить на "сцену", говорить, рассказывать, действовать.

А потом ушли девочки...

А когда уходят красивые женщины, сразу становится скучно: у кого-то из ребят началась учеба, у кого-то другое... В итоге ушли самые сильные игроки, и остались самые слабые. И мне с ними стало еще более скучно, и они, видно, уже подустали от этой игры... Спустя месяца два начались неприятности с клубом. И я понял, что из оставшегося в наследство контента со сценарием, сюжетом просто Бог велел сделать нечто законченное. И поэтому пришел в игровую индустрию.

КТ: А почему не театральную постановку, не художественный фильм, не настольную книгу - в других отраслях искусства эти сюжеты могли бы достигнуть большей выразительности!

Дыбовский: Кино в двадцать лет не снимешь, согласись. Я не знаю примера, когда режиссером в подобном возрасте было бы снято хорошее кино.

КТ: Так же сложно сделать и компьютерную игру!..

Дыбовский: Тогда было другое время, 2001 год. В России вообще только "Аллоды" и "Вангеры" были... Конечно, уже тогда делались потрясающие игры, но... Согласись, когда некий период уже проходит, за ним еще долгое время тянется след, как за кометой. И, хотя уже выходили игры крайне высокого уровня, с многотысячными, может даже, с миллионными бюджетами - все равно, игры воспринимались как экзотическая новинка. Казалось, что настоящие игры можно еще сделать, как, например, Fallout Tactics - наделал персонажей, запрограммировал, написал сценарий - и вперед, пошли бегать...

КТ: Тем более... Так слабо была развита индустрия, и вот... Ты пошел именно в игры...

Дыбовский: Казалось, что это просто.

КТ: А! "От невежества и счастье!"

Дыбовский: Может быть, может быть... То есть, то, что кино снимать тяжело, я уже понимал...

КТ: Ага, ага! Я понял...

Дыбовский: ...уже потому, что был столетний опыт кинематографа, который заставлял считаться с тем, что он требует от своих служителей мастерства, профессионализма и так далее. А игры пока ничего ни от кого не требовали - слишком молодым было направление.

С театром... Я чувствовал, что нужно образование. А поскольку я уже поступил на второе, то спустя три года менять его на третье - как-то не хотелось. Чувствовал, что играми я могу заниматься параллельно, а театр - это нужно поступать в ГИТИС. Понимал, что режиссерам-непрофессионалам в театре совершенно нечего делать.

КТ: В общем-то, да...

Дыбовский: И потом: я понял, как трудно работать с живыми людьми. Я понял: если ты хочешь быть режиссером, то ты должен иметь абсолютное, полное моральное право говорить человеку: "Делай так, а не иначе, потому что я так считаю нужным". Я чувствовал, что у меня нет такого права. И потом, спустя несколько лет, я поставил в клубе Б2 ...что-то вроде мистерии средневековой. И там у меня было несколько профессиональных актеров. Причем, некоторые были вдвое меня старше. На первой репетиции все стало ясно - они относились ко мне с подчеркнутым пиететом, уважением, все время что-то у меня спрашивали, но мне хватало ума понять, что один из этих актеров действительно очень умный человек... Что он явно в тысячи раз лучше меня знает, что нужно делать на сцене. И я просто поддакивал, а все делал он... Андрей Потуханов из Театра Сатиры. Хотя я был режиссером, у меня был сценарий, у меня была задумка, композиционный замысел, сценография вся шла от меня... Фактически, я делал все, кроме актерских работ - все это они делали сами: находили гэги, трюки, приемы, мизансцены. А я просто с важным видом кивал и надувал щеки.

И я почувствовал, насколько это... Если бы они не так дружелюбно относились ко мне, эти актеры... Ты видел этот фильм, "Успех", с Филатовым, когда режиссер приезжает в провинциальный театр, "Чайку" ставить?

КТ: Да-да-да-да... Но очень плохо помню.

Дыбовский: ...и какого тяжкого труда ему стоит "сломать" самых главных актеров? Там Фрейндлих играла, которую он на Аркадину хочет поставить... Я почувствовал, что если бы они вдруг взбунтовались против меня, то я бы ничего сделать не мог.

КТ: "Чайка" - вообще моя любимая пьеса.

Дыбовский: Я Чехова тоже очень люблю. Еще со школы.

А с играми казалось, что все просто. Это такой маргинальный жанр... И до сих пор - это все-таки еще не искусство. А поскольку оно маргинальное, казалось, что оно, знаешь - как в иностранный легион принимали - все идут и никому лишних вопросов не задают: кто ты, откуда взялся, что умеешь. Тогда казалось так.

Тем более, я уже отлично знал, чего я хочу. Я уже отлично понимал, что мне нужна какая-то принципиально новая форма, чтобы сделать то, что я считал нужным. Потому что все мои попытки... найти основу для построения модели волшебной страны, они обязательно упирались в волю человека. Я понимал, что человеку надо не готовую пьесу дать, в которой он будет просто раскрывать (пусть даже невероятные, сильные, тонкие) новые нюансы. Я понимал, что если хочешь построить какую-то новую жизнь, какую-то новую страну, то надо человеку дать просто обстоятельства, в которых он сможет действовать. Произвольно, всегда по-новому и по-своему. И что ему надлежит пройти испытание временем - пьеса-то, это, извини меня, два-три часа. И игра-полевка идет максимум двое-трое суток. А когда ты ставишь себе целью создать такую среду, в которой человеку будет интересно развиваться, жить, и меняться на протяжении месяцев, а, может быть, и лет... Конечно, это только игровая ситуация. И игра идеально подходила только для такой задачи, для игровой цели.

И я занялся играми.

А почему компьютерными, а не живыми, не ролевыми? Ну, может, потому что я на тот момент остался один, и ни на кого, кроме себя, рассчитывать не мог. И... не знаю... И потом я их очень любил! - что еще сказать? С детства просто... Причем, действительно, когда компьютерные игры появились в Советском Союзе, я был одним из первых членов первого компьютерного клуба в Москве. Смешно сказать, спонсором этого клуба являлся Гарри Каспаров. Сейчас он такой одиозный... И я товарищу Каспарову поставил мат! Хочешь, расскажу, как это было?

КТ: Это риторический вопрос?

Дыбовский: Я у него выиграл, и у меня хранится его автограф. С подписью, где он подтверждает, что я выиграл у него партию.

Каспаров купил несколько Atari. Это был год то ли 1985, то ли 1984 даже. Динозаврическое еще время. И компьютеры были нечто такое волшебное, это было - а-а-а-а-а! - и там были ИГРЫ! Это было невероятно! Для таких клопов, которыми мы были... - сколько нам было тогда? - лет по 8-9 - нечто фантастическое! Немыслимо было, что такое чудо есть на Земле. Это же как... как полет Гагарина в свое время! - такое впечатление на нас произвели игровые компьютеры.

Так вот. Каспаров в какой-то момент приехал в клуб. Он купил компьютеры, была благотворительная программа, может быть, и деньги через это отмывали - я не знаю... Это еще до перестройки началось, так что, может и не отмывали... Нет, чего ж я вру-то! Было после перестройки! Это был год 87-88, конечно... В 1985 году никто ничего бы купить не позволил, никаких компьютеров...

Поставили три стола, с шахматными досками - парадные, для детишек. Вызвали трех добровольцев - мне повезло, я был одним из трех, сидел ровно посередине. Каспаров ходил, и все время говорил по очень смешному такому мобильнику...

КТ: Это в 80-х еще?! Ой-ой-ой-ой...

Дыбовский: Ну, может это был радиотелефон. Но он был без провода - просто трубка, единственное, что я запомнил. Все мы были "белыми", а Каспаров играл за "черных". Все мы пошли е2-е4, я помню... А он все время ходил, отвлекался - к одному пошел, ответил... и надолго упилил куда-то... Я сижу, думаю, когда ж он на мой ход ответит?

А он в итоге приходит - все сразу забегали, засуетились, видно, его куда-то вызвали - он подошел ко мне, встал, по-смотрел на доску, и говорит: "Я сдаюсь!" Вот так... Так что, я, возможно, одержал одну из самых кратких и удивительных побед над Гарри Каспаровым. Такая вот история, тоже игровая, в некотором смысле.

Тогда, в этом компьютерном клубе, мы учились писать программы. На basic turbo basic, нечто крайне примитивное. Естественно, сами дети почти ничего не писали - это преподаватели старались... Потом я подружился с сыном одного из преподавателей, а у него был компьютер такой дома, Atari. И мы целыми днями просиживали у этого Артема. Тогда перед моими глазами прошли все первые игры для Atari... На таких больших дискетах.

Знаешь, меня еще и совершенно очаровывает что-то, что не имеет практической пользы. Чувствовалось, что эти игры, они совсем не нужны, а существуют только сами по себе. Это еще не был бизнес, это не была индустрия, было такое ощущение, что это не товар, понимаешь? И даже не верилось в то, что это кто-то делает - такое ощущение, что игры берутся откуда-то из воздуха. А компьютер, который изначально был для работы - Вычислительная Машина! - а тут, бах! - на ней какая-то полузапрещенная, удивительно красивая, прикольная и... бессмысленная при этом вещь. Совершенное очарование вызывало! И до сих пор...

Продолжение в комментариях.