Светлое, прохладное утро. Хрусткая кайма первого предзимнего заморозка на мелких лужицах и кровлях домов. Степной ветер с горьковатым привкусом дыма - кажется, его можно набрать в ладони и пить, так он чист и легок.
Призрачно-золотистая тень Многогранника перечеркивает площадь перед Собором, стекает с облетевших ветвей и завитков чугунной решетки.
- Ваше святейшество, госпожа Лилич, да мать вашу Богородицу, в конце концов! Это касается нас всех, всего Города. Вы обязаны меня выслушать!..
- Ничего я вам не должна, Данковский. Это вы мне должны по гроб жизни - тем, что разгуливаете на свободе, а не украшаете своей особой карцер в Управе. И перестаньте богохульствовать. Это вам не к лицу.
Слабые надежды бакалавра добиться хотя бы толики внимания с неслышным звоном разбивались о черный с алой каймой шелк сутаны Инквизитора. Ликторы посланницы Церкви часа полтора продержали явившегося на рассвете Данковского у запертых дверей Собора, явно в ожидании того, что окоченевший бакалавр поймет намек и уберется сам. Наконец Лилич решила проявить каплю милосердия, двери приоткрыли и Данковскому позволили войти, не пустив далее переднего притвора. Инквизитор стояла там во всем блеске парадного одеяния, готовясь выйти на площадь перед Собором - и умудряясь при этом читать некий документ, торопливо подсунутый ей клерком.
Даниэль предпринял новую попытку:
- Госпожа Лилич, вы служительница Господа - вроде как милосердного и склонного прощать заблудшие души. Вы же именем Его сеете смерть налево и направо. Что вы скажете в оправдание своих приговоров, когда вернетесь в Столицу?
читать дальше- Есть заблудшие и оступившиеся, достойные прощения и помощи, а есть сознательно предавшиеся тьме, намеренно творящие зло и оттого подлежащие беспощадному искоренению, - отрезала Инквизитор. - Комендант Сабуров и промышленник Ольгимский относятся к последним. Решение вынесено и не оспаривается. Их смерть послужит достаточным устрашением для тех, кто рискнет пойти по их стопам.
- Но послушайте, вы же не знаете подлинных обстоятельств дела! - настаивал на своем бакалавр. - Вы даже не стали толком разбираться, а схватили тех, кто показался вам виновным более всего!
- А вы, выходит, знаете? - хмыкнула Лилич. Остро глянула на стоявшего рядом с ней клерка, тот понятливо показал на пальцах - время еще есть. - Ну хорошо, мэтр. Удивите меня, если сможете. Только побыстрее.
Данковский перевел дух и заговорил.
Над правомерностью своего поступка он размышлял почти всю ночь напролет. Бакалавр не вернулся в Омуты - ему не хотелось вновь видеться с Евой. Да и мысль о том, чтобы на ночь глядя пересекать Город от Сухого Моста до Собора показалась ему не самой верной. Он постучался в вагончик Миши, стоявший на заброшенной линии путей железной дороги. Маленькая мастерица кукол сперва долго и недоверчиво расспрашивала его из-за закрытой двери, но согласилась пустить на ночлег. Полка в бывшем плацкартном вагоне оказалась на удивление жесткой, а два-три часа сна под пристальными немигающими взглядами пуговичных глаз головастых кукол - зыбкими и тревожными.
Мэтр был уверен в том, что поступает верно. Инквизитор должна узнать правду. Да, Аглаю Лилич трудно назвать ангелом милосердия, скорее уж, она больше смахивает на карающего архангела - но ее возмездие будет неотвратимым.
- Хм, - раздумчиво протянула она, выслушав и ни разу не перебив бакалавра. - Весьма занимательно. Ваши разыскания иногда оказываются полезны. Только что это меняет?
- Все, - удивился вопросу бакалавр. - Признание Влада снимает бОльшую часть вины с его отца и Сабурова, в корне меняя историю гибели Термитника. Поместите ваших обвиняемых под арест, доставьте в Столицу - пусть их судят там, согласно закону.
Инквизитор помолчала. Солнечный луч пробился сквозь запыленное стекло витража, запачкав черноту ее одеяния россыпью белых и розовых брызг.
- По мне, вывод из вашего рассказа один - по окончании церемонии воздаяния я немедля отправлю ликторов в «Одинокую звезду», по душу Ольгимского-младшего, - наконец произнесла она. - Он виновен не менее прочих и должен поплатиться за свои прегрешения. И только. Вы не хуже меня осознаете, что происходит вокруг, мэтр. У меня нет ни времени, ни возможностей отдавать виновных на милость столичного суда. Светского суда присяжных, подчеркиваю, который Ольгимский с легкостью купит и продаст, избежав кары. Нет, он совершил свое преступление здесь - здесь он и расплатится за него. Он давно на это напрашивался. Благодарю за оказанную помощь, мэтр, - Надзиратели в черных плащах распахнули перед ней двери, Инквизитор прошествовала мимо ошарашенного Данковского, задев его краем одеяний.
Обладай бакалавр способностью проницать чужие мысли, он бы поразился царившему в душе и разуме Инквизитора смятению и крайней неуместности ее помыслов. Лилич размышляла о его скромной персоне - но совершенно не в том духе, в каком подобало бы служительнице Церкви, давшей обет непорочности.
Аглая ненавидела себя за подобные мысли - и никак не могла от них отделаться. Она злилась - на себя, за неспособность справиться с собственными чувствами, на Данковского. На кой ляд ему приспичило объявиться в Соборе именно сегодня и изводить ее своей дотошностью? Она должна добиться результата - результата, который она сможет швырнуть в лицо Совету Иерархов.
Ее отправили сюда, надеясь, что она потерпит неудачу и будет с позором отлучена от лица Церкви - а то и казнена.
Она досаждала Церкви - своей прямотой, своими откровенными высказываниями и развязанным ею скандалом, приведшим к расколу среди столичного клира. Лилич осмелилась вслух обсуждать то, что в среде служителей господних принято облекать вежливым молчанием. Заговорила о том, что Церковь более не служит оплотом веры, став средством сделать карьеру и пополнить кошелек. Что обряды лишены внутреннего смысла, храмы пусты, а верующие с каждым днем все больше и больше впадают в скептицизм и атеизм, отпадая от благодетельного лона Церкви. Что церковники заняты интригами и подковерной борьбой в стремлении занять более доходное местечко, напрочь позабыв о вверенных им душах.
Лилич не скрывала своего презрения к соратникам и своего разочарования в их моральном облике. Она устроила несколько публичных выступлений и лекций, писала разоблачительные статьи в светские и церковные газеты, спорила до хрипоты, способствовала громкому падению нескольких высокопоставленных служителей Церкви - и вызвала сильнейшее неудовольствие Совета Иерархов.
Инквизитор надеялась на свою решительность и поддержку единомышленников, но прочиталась. Когда стало ясно, что Совет в ярости и вот-вот полетят головы, мятежница осталась в одиночестве. Ее осудили и выслали сюда. Издевательски предложив доказать крепость собственной веры - ведь известно, что насланную Господом кару может преодолеть только истинно верующий. Провинившуюся Лилич швырнули в даль и глушь, в провинциальное вязкое болото, зная, что никто там не окажет ей помощи и не пойдет навстречу. Требуя доставить в Столицу головы тех, кто допустил вспышку эпидемии - и навсегда выполоть тянущиеся к солнцу ростки дурной травы, Степного Уклада. Избавить мир от заразы, от невнятного шепота ворожбы - того, что два десятилетия назад очаровал ее сестру, сгубив ее душу. Нина могла бы многого достичь, могла стать прекрасным цветком на древе Церкви - но предпочла здешнюю глушь, замужество и сомнительную репутацию чародейки.
Аглая с первого взгляда возненавидела Город, очаровавший и похитивший ее старшую сестру. Город, навсегда разлучивший сестер Лилич. Она положит конец здешним еретическим воззрениям. Сотрет Уклад в порошок. И всех, кто имел глупость поддерживать его.
И она не станет думать о Даниэле Данковском. Ни за что не станет. Она есть воплощенный дух, а плоть… Что с нее взять? Женская плоть слаба и глупа.
Карающий бич Инквизиции вступила на ступеньки Собора. Оглядела жидковатое сборище горожан и цепь ликторов, виселицу и приговоренных. Те выглядели именно так, как ей хотелось - униженными, раздавленными, потерявшими всякую волю к сопротивлению. Именно так подобает выглядеть поверженному врагу. Она расправится с этими двумя и займется младшим Ольгимской. И его сестрой тоже. Юная девушка с большим состоянием нуждается в опеке и твердой наставляющей руке, удерживающей ее на верном пути. Ах, если бы ей еще удалось изловить вожака Поджигателей и прячущиеся в зараженных кварталах остатки шаек… Если бы ей удалось прижать этот Город к ногтю и вынудить покориться. Тогда она бы позволила себе проявить милосердие и понимание. Она бы спасла их - даже вопреки их желаниям.
Клерк надтреснуто прочел приговор, щедро пересыпанный громкими словами навроде «преступная некомпетентность», «халатность», «коварный сговор» и «преступление против человечности». Приговоренным традиционно даровалось право последнего слова, но ни тот, ни другой не пожелали им воспользоваться. Лилич внятно разъяснила старому коменданту и дельцу вред длинных языков - и они быстро уловили ход ее рассуждений. Пафосная комедия с произнесением речей с помоста сейчас будет крайне неуместна.
Дело просто должно быть исполнено.
Ликтор выбил из-под ног осужденных грубо сколоченные табуреты. По жидковатой толпе, собравшейся перед Собором, пробежал общий вздох. Тело коменданта, издалека казавшееся неестественно длинным, качнулось в петле, унизительно и беспомощно суча ногами. Впрочем, продлилось это недолго. Дернувшись еще пару раз, Александр Сабуров завис в торжественно-мертвенной неподвижности, слегка раскачиваясь взад-вперед.
Веревка, затянувшаяся на толстой шее Влада Ольгимского, угрожающе затрещала. Пара оборвавшихся волокон закрутилась тугими спиралями, но драматически-позорного падения развенчанного мясного короля не случилось. Тяжелый Влад оплывшим грузным мешком завис между небом и землей, почти касаясь помоста кончиками вытянувшихся в последнем усилии ног. На ногах у него были разношенные полуботинки, испачканные в грязи и сухой траве.
Две вертикали, органично дополнившие росчерк плоских колонн Собора, устоев виселицы и чугунных опор фонарей. Нити, сшившие небо и землю добротными пеньковыми веревками.
Ее преосвященство Лилич стояла на верхней ступеньке широченной лестницы, безразлично созерцая казнь. Солнце играло в переплетениях священного символа ее высокого сана. Ветер украдкой вытянул из узла гладко зачесанных назад волос Аглаи Лилич тонкую светлую прядь, нерешительно затеребил ее. Карающая Длань вновь была спокойна и уверена в себе. Она поступила правильно - как велели ее долг и совесть.
Девушка-подросток, затесавшаяся среди пришедших посмотреть на казнь обывателей, разжала стиснутые кулачки. Пепел летит по ветру, души повешенных удрученно скулят над Степью, не находя приюта и покоя. Убедившись, что приговоренные - мертвы, девушка поглубже натянула вязаную шапочку и, ссутулившись, шмыгнула прочь.
Инквизитор чуть прищурилась ей вслед, пытаясь высмотреть среди безликих горожан долговязую фигуру в потрепанной охотничьей куртке болотного цвета. Гаруспика не было. Опять мотается по своим загадочным делам, рискуя шкурой. Именно тогда, когда ей позарез требуется переговорить с местным уроженцем и получить толковый совет. Ей необходимо убедиться в том, что Артемий жив и с ним все в порядке. Присутствие Бураха придавало ей стойкости - хотя, рассуждая здраво, она должна стереть угрюмого менху с лица земли. Он ведь фактически служитель еретической секты. Воплощение всего, что враждебно Церкви. Он - враг.
Но общество Бураха успокаивало ее, а вид мэтра Данковского - злил и заставлял мыслить о неподобающих вещах.
- Братья и сестры, - Лилич не было никакой необходимости повышать голос. Притихшая площадь и так отлично слышала ее. Инквизитор знала, что сможет одними только повелительными интонациями удерживать испуганных горожан около Собора столько, сколько ей потребуется. Однако сегодня она не намеревалась произносить длинных речей. Лишь слегка постращать и вернуться в здание, в свой закуток, где она сможет немного согреться. Ветер из Степи забирается под шелк ритуальной хламиды, кончики пальцев мерзко покалывает холодом и она ощущает себя фанатичной пророчицей. Но это необходимо. Необходимо для их же блага, для того, чтобы напомнить им: расстояние - не преграда, око Церкви видит все и повсюду: - Дети отца нашего Всемогущего, заблудшие и потерянные. Вы изнемогаете под беременем обрушившийся на вас кары, но, подобно восходу солнца, неизмерима и неизменна милость Господня. Принесите к алтарям покаяние в грехах ваших, очиститесь и отриньте от себя безнадежное неверие. Вместе мы очистим этот город от проклятой заразы, и Господь в милости своей не оставит нас…
- Ложь! - надрывный, тонкий голос хлестнул по толпе, острым ножом разрезая напряженную тишину. - Ложь на губах твоих, святоша и убийца, ложь, ложь!..
Аглая без особого удивления оглядела собравшихся - отметив, как в толпе спешно возникает круг пустоты. Эдакое подобие расходящегося кольца от брошенного в грязный пруд камня, взбаламутившего застоявшуюся воду. Горожане опасливо пятились, оставляя в центре стремительно разрастающегося свободного пространства нахалку, осмелившуюся прервать речь Инквизитора. Юную девицу с копной иссиня-черных волос, в порыжелом кожушке и длинной темной юбке. Она не осталась в полном одиночестве, к ней шагнул пожилой, все еще импозантный мужчина в темном полупальто, с достоинством несущий непокрытую седую голову и сжимавший в руке тяжелую трость. В движениях мужчины и девицы, в манере держаться, даже стоять, надменно вскинув голову, крылось нечто пугающе-сходное. Сдвоенное отражение в кривых зеркалах. Дядюшка и племянница.
Втайне Инквизитор ждала эксцессов - и те не замедлили случиться.
Ликторы и Наблюдатели, не дожидаясь указания, двинулись к парочке. Карающий Бич жестом остановила блюстителей, отметив, что девчонка уже не кажется такой самоуверенной, и поманила мужчину и девушку к себе. Мгновение они колебались, но все же подошли - мужчина при этом крепко придерживал молоденькую спутницу за локоть. Проходя мимо блюстителя Церкви, девушка брезгливо подобрала подол широкой юбки, словно опасаясь испачкаться.
- Судья, - голос Лилич прозвучал спокойно и приязненно. - Как удачно, что вы пришли, Ваша честь. Мне как раз необходимо перемолвиться с вами словечком.
Девицу Инквизитор умудрялась успешно игнорировать. Словно той совсем не было, словно она не сверкала на Бич Церкви разъяренными черными глазищами.
«Шипи, шипи, змея. Пусть ненавидят, лишь бы боялись. Две головы из трех уже отрублены, и вам недолго осталось. А ваши замшелые тайны и ваше высокомерие я вобью вам в глотку - вместе с зубами», - внутри себя Аглая торжествующе улыбнулась. Наконец-то ей удалось сдернуть с благообразного лика городского судьи Каина навеки приросшую маску снисходительного превосходства. Три семьи правили Городом, осталась лишь одна, и та скоро будет повержена.
- Прошу простить мою племянницу, ваше высокопреосвященство, - здравомыслия Георгия Каина достало для того, чтобы понять - сейчас не лучшее время для споров со служительницей Церкви. Лилич достаточно отдать приказ, и Мария Каина отправится в подвалы под Собором. Или разделит судьбу ставших жертвой гнева Карающего Бича. - Вы же знаете юных барышень, они не всегда могут справиться со своими чувствами…
- Я в ее возрасте превосходно справлялась, причем без всякой посторонней помощи, - поделилась опытом Инквизитор. - Горестно видеть в столь многообещающей особе отсутствие надлежащего воспитания и дисциплины. Да, о чем бишь я… - первоначально Лилич не намеревалась вести с судьей Каиным прилюдный разговор, но внезапно передумала. Пусть услышит каждый, пусть услышат все, благо заинтересованная толпа вновь начала скапливаться у ступенек соборной лестницы. - Знаете, судья, в ходе проводимого расследования вскрылись крайне интересные вещи... касающиеся, как это ни странно, вашей земельной собственности.
- Какой земельной собственности? - нахмурился выбитый из колеи Георгий Каин.
- Торчащей в Степи за Городом и проходящей по кадастровым документам как «Здание широкого представительно-торгового профиля, оно же Многогранник», - Карающая Длань позволила себе улыбку. Нет, не улыбку, тень, абрис, намек на таковую. Члены братства пресвятой Инквизиции не улыбаются. Даже будучи на приеме у Первосвященника и получая из его рук благодарственную хартию. - Знаете, я была очень удивлена, обнаружив, что здание до сих пор является не муниципальной собственностью, но частным владением. Это намного облегчает мою задачу. Ибо, согласно параграфам 6 и 7 Постановления о чрезвычайном положении в условиях массовых заболеваний, представитель властей имеет неоспоримое право на конфискацию и уничтожение частной собственности, могущей служить источником заражения. Владельцам собственности позже будет вручена соответствующая компенсация.
В толпе сдавленно ахнули. Забормотали, зашоркали ногами, передавая услышанное их уст в ухо.
- Вы не сделаете этого, - низким, вибрирующим от едва сдерживаемой ярости голосом произнесла, почти пропела Мария. Ее почтенный дядюшка молчал, глядя на Инквизитора чуть выцветшими с возрастом темно-карими глазами под тяжелыми веками. Молчал, то ли в растерянности, то ли готовясь к новой атаке, и не препятствуя сорвавшейся с незримой цепочки племяннице бушевать: - Вы не посмеете! Многогранник наш, ты пальцем его не тронешь!
- Посмею, милая, еще как посмею, - доброжелательно кивнула Каиной-младшей Инквизитор. - А ты и твой почтенный дядюшка всецело поддержите меня - как и положено честным гражданам, радеющим о спасении родного города и никак не желающим прослыть саботажниками, выступающими против Церкви. Или ты настолько эгоистична, что для тебя не имеет значения, что станется с твоими родными? У тебя ведь есть отец, Мария… и младший брат, если я верно помню. В спокойные времена вам было вОльно заниматься строительством по своему усмотрению, но сейчас, увы, времена не те. Ваша башня торчит на водоносном пласте, связанном с крайне несовершенной очистной системой боен. Итог закономерен - Многогранник просто источает заразу. Он должен быть уничтожен в ближайшее же время.
- Ваши… ваши сведения не соответствуют действительности, - надо отдать ему должное, старый Судья вынес удар, почти не дрогнув. Мария побледнела и шагнула вперед, непроизвольно стиснув острые кулачки, не замечая того, что к ней предусмотрительно подступают блюстители Церкви.
- Какая разница? - черный с багровой каймой рукав одеяния Инквизитора взлетел и опал. - В развалинах кишат беспризорники и беглые мясники из Термитника, ходячие источники болезни. Чем меньше останется в Городе потенциальных источников заражения, тем лучше для всех нас, не так ли, Судья? Ты не согласна, Мария?
Аглая Лилич не могла выносить одного вида кривой, никчемной постройки - да еще возведенной по соседству с Собором. Башня, многозначительная оболочка для Ничего, кладезь несуществующих тайн, языческий храм Каиных во имя Пустоты. Многогранник должен рухнуть, полыхая дымным, чадящим, очищающим от скверны пламенем. Никто не сможет помешать ей в этом намерении.
Стоя на ступеньках Собора, Инквизитор ощущала бьющееся внутри жгучее и немного злорадствующее чувство, выжидая - осмелится Георгий возразить или смолчит, смирившись? Мгновение Лилич надеялась, что схватка грядет, что Судья бросится в эту расставленную для него ловушку… но старейшина семейства Каиных только скрежетнул:
- Полагаю, нелепо даже заикнуться о возможности договориться?
- О чем вы, Судья? Это необходимо для спасения Города, а для подобной высокой цели все средства хороши, - чуть повела головой Инквизитор. - На вашем месте я бы давным-давно уничтожила эту нелепицу. Вы не удосужились сделать этого, теперь мне приходится выполнять за вас грязную работу. Впрочем, Церковь никогда не гнушается замарать руки ради того, чтобы ее дети были счастливы. Рада, что вы проявили благоразумие и понимание, Судья. Я вас больше не задерживаю.
Карающий Бич неспешно, с достоинством повернулась к Каинам спиной, собираясь подняться к вратам Собора. На миг задумавшись о том, был Данковский свидетелем этой цены - или решил поберечь остатки истрепанных нервов и давно ушел.
Аглаю удержали. Тонкие пальцы, когтями гарпии впившиеся в черный шелк одеяния. Лилич, не думая, брезгливо оттолкнула их, как смахнула бы свалившегося на одежду паука. Однако пальцы оказались на удивление цепкими. И фирменный взгляд Инквизитора - льдистый, убийственный - не оказал привычного воздействия – ибо наткнулся на такой же, исполненный холодного презрения:
- Наша башня чиста и пребудет такой. А ты умрешь в одиночестве и грязи, тщетно взывая о помощи.
- Мария, - дядюшка безуспешно попытался оттащить племянницу в сторону. - Мария!
- Всего-навсего лет пятьдесят тому назад за подобные выходки отправляли прямиком в каземат, на покаяние в течение месяца с хлебом и водой, - Лилич наконец удалось избавиться от удерживающих ее пальцев. Казалось, их горячечный жар проникает даже сквозь плотный шелк. - Но мы живем в цивилизованном мире. Я бы посоветовала вашей племяннице холодный душ, запертую снаружи комнату и визит врача. Ваша подопечная, господин Каин, явно не в себе. Только поэтому я прощаю ее. Уберите ее с глаз моих, - распорядилась Инквизитор. - Сами и быстро. Иначе мне придется поместить ее за решетку. Ради ее же собственной безопасности и общественного спокойствия. Ну?
Хвала Всевышнему, у Каина достало ума сгрести полоумную дочурку своего малохольного братца в охапку и утащить прочь. Карающий Бич не стала тратить время на то, чтобы проводить двух раздавленных неудачников мелодраматичным взглядом. У нее хватает иных дел и иных забот. Предстоятеля Церкви не устрашат вопли полоумной девчонки.
Хотя на пару кратких, заполошных ударов сердца Аглае стало жутковато. Мятущейся от скуки в провинциальном захолустье девчонке нужны либо услуги психиатра, либо срочно замуж. Одно из двух, и другого не дано. Выискалась пророчица, тоже мне.
Аглая Лилич не прислушивалась к перешептываниям взволнованной толпы. Наблюдатели оповестят ее обо всем, что она пожелает узнать.
Глава 11.
Оглавление.
Призрачно-золотистая тень Многогранника перечеркивает площадь перед Собором, стекает с облетевших ветвей и завитков чугунной решетки.
- Ваше святейшество, госпожа Лилич, да мать вашу Богородицу, в конце концов! Это касается нас всех, всего Города. Вы обязаны меня выслушать!..
- Ничего я вам не должна, Данковский. Это вы мне должны по гроб жизни - тем, что разгуливаете на свободе, а не украшаете своей особой карцер в Управе. И перестаньте богохульствовать. Это вам не к лицу.
Слабые надежды бакалавра добиться хотя бы толики внимания с неслышным звоном разбивались о черный с алой каймой шелк сутаны Инквизитора. Ликторы посланницы Церкви часа полтора продержали явившегося на рассвете Данковского у запертых дверей Собора, явно в ожидании того, что окоченевший бакалавр поймет намек и уберется сам. Наконец Лилич решила проявить каплю милосердия, двери приоткрыли и Данковскому позволили войти, не пустив далее переднего притвора. Инквизитор стояла там во всем блеске парадного одеяния, готовясь выйти на площадь перед Собором - и умудряясь при этом читать некий документ, торопливо подсунутый ей клерком.
Даниэль предпринял новую попытку:
- Госпожа Лилич, вы служительница Господа - вроде как милосердного и склонного прощать заблудшие души. Вы же именем Его сеете смерть налево и направо. Что вы скажете в оправдание своих приговоров, когда вернетесь в Столицу?
читать дальше- Есть заблудшие и оступившиеся, достойные прощения и помощи, а есть сознательно предавшиеся тьме, намеренно творящие зло и оттого подлежащие беспощадному искоренению, - отрезала Инквизитор. - Комендант Сабуров и промышленник Ольгимский относятся к последним. Решение вынесено и не оспаривается. Их смерть послужит достаточным устрашением для тех, кто рискнет пойти по их стопам.
- Но послушайте, вы же не знаете подлинных обстоятельств дела! - настаивал на своем бакалавр. - Вы даже не стали толком разбираться, а схватили тех, кто показался вам виновным более всего!
- А вы, выходит, знаете? - хмыкнула Лилич. Остро глянула на стоявшего рядом с ней клерка, тот понятливо показал на пальцах - время еще есть. - Ну хорошо, мэтр. Удивите меня, если сможете. Только побыстрее.
Данковский перевел дух и заговорил.
Над правомерностью своего поступка он размышлял почти всю ночь напролет. Бакалавр не вернулся в Омуты - ему не хотелось вновь видеться с Евой. Да и мысль о том, чтобы на ночь глядя пересекать Город от Сухого Моста до Собора показалась ему не самой верной. Он постучался в вагончик Миши, стоявший на заброшенной линии путей железной дороги. Маленькая мастерица кукол сперва долго и недоверчиво расспрашивала его из-за закрытой двери, но согласилась пустить на ночлег. Полка в бывшем плацкартном вагоне оказалась на удивление жесткой, а два-три часа сна под пристальными немигающими взглядами пуговичных глаз головастых кукол - зыбкими и тревожными.
Мэтр был уверен в том, что поступает верно. Инквизитор должна узнать правду. Да, Аглаю Лилич трудно назвать ангелом милосердия, скорее уж, она больше смахивает на карающего архангела - но ее возмездие будет неотвратимым.
- Хм, - раздумчиво протянула она, выслушав и ни разу не перебив бакалавра. - Весьма занимательно. Ваши разыскания иногда оказываются полезны. Только что это меняет?
- Все, - удивился вопросу бакалавр. - Признание Влада снимает бОльшую часть вины с его отца и Сабурова, в корне меняя историю гибели Термитника. Поместите ваших обвиняемых под арест, доставьте в Столицу - пусть их судят там, согласно закону.
Инквизитор помолчала. Солнечный луч пробился сквозь запыленное стекло витража, запачкав черноту ее одеяния россыпью белых и розовых брызг.
- По мне, вывод из вашего рассказа один - по окончании церемонии воздаяния я немедля отправлю ликторов в «Одинокую звезду», по душу Ольгимского-младшего, - наконец произнесла она. - Он виновен не менее прочих и должен поплатиться за свои прегрешения. И только. Вы не хуже меня осознаете, что происходит вокруг, мэтр. У меня нет ни времени, ни возможностей отдавать виновных на милость столичного суда. Светского суда присяжных, подчеркиваю, который Ольгимский с легкостью купит и продаст, избежав кары. Нет, он совершил свое преступление здесь - здесь он и расплатится за него. Он давно на это напрашивался. Благодарю за оказанную помощь, мэтр, - Надзиратели в черных плащах распахнули перед ней двери, Инквизитор прошествовала мимо ошарашенного Данковского, задев его краем одеяний.
Обладай бакалавр способностью проницать чужие мысли, он бы поразился царившему в душе и разуме Инквизитора смятению и крайней неуместности ее помыслов. Лилич размышляла о его скромной персоне - но совершенно не в том духе, в каком подобало бы служительнице Церкви, давшей обет непорочности.
Аглая ненавидела себя за подобные мысли - и никак не могла от них отделаться. Она злилась - на себя, за неспособность справиться с собственными чувствами, на Данковского. На кой ляд ему приспичило объявиться в Соборе именно сегодня и изводить ее своей дотошностью? Она должна добиться результата - результата, который она сможет швырнуть в лицо Совету Иерархов.
Ее отправили сюда, надеясь, что она потерпит неудачу и будет с позором отлучена от лица Церкви - а то и казнена.
Она досаждала Церкви - своей прямотой, своими откровенными высказываниями и развязанным ею скандалом, приведшим к расколу среди столичного клира. Лилич осмелилась вслух обсуждать то, что в среде служителей господних принято облекать вежливым молчанием. Заговорила о том, что Церковь более не служит оплотом веры, став средством сделать карьеру и пополнить кошелек. Что обряды лишены внутреннего смысла, храмы пусты, а верующие с каждым днем все больше и больше впадают в скептицизм и атеизм, отпадая от благодетельного лона Церкви. Что церковники заняты интригами и подковерной борьбой в стремлении занять более доходное местечко, напрочь позабыв о вверенных им душах.
Лилич не скрывала своего презрения к соратникам и своего разочарования в их моральном облике. Она устроила несколько публичных выступлений и лекций, писала разоблачительные статьи в светские и церковные газеты, спорила до хрипоты, способствовала громкому падению нескольких высокопоставленных служителей Церкви - и вызвала сильнейшее неудовольствие Совета Иерархов.
Инквизитор надеялась на свою решительность и поддержку единомышленников, но прочиталась. Когда стало ясно, что Совет в ярости и вот-вот полетят головы, мятежница осталась в одиночестве. Ее осудили и выслали сюда. Издевательски предложив доказать крепость собственной веры - ведь известно, что насланную Господом кару может преодолеть только истинно верующий. Провинившуюся Лилич швырнули в даль и глушь, в провинциальное вязкое болото, зная, что никто там не окажет ей помощи и не пойдет навстречу. Требуя доставить в Столицу головы тех, кто допустил вспышку эпидемии - и навсегда выполоть тянущиеся к солнцу ростки дурной травы, Степного Уклада. Избавить мир от заразы, от невнятного шепота ворожбы - того, что два десятилетия назад очаровал ее сестру, сгубив ее душу. Нина могла бы многого достичь, могла стать прекрасным цветком на древе Церкви - но предпочла здешнюю глушь, замужество и сомнительную репутацию чародейки.
Аглая с первого взгляда возненавидела Город, очаровавший и похитивший ее старшую сестру. Город, навсегда разлучивший сестер Лилич. Она положит конец здешним еретическим воззрениям. Сотрет Уклад в порошок. И всех, кто имел глупость поддерживать его.
И она не станет думать о Даниэле Данковском. Ни за что не станет. Она есть воплощенный дух, а плоть… Что с нее взять? Женская плоть слаба и глупа.
Карающий бич Инквизиции вступила на ступеньки Собора. Оглядела жидковатое сборище горожан и цепь ликторов, виселицу и приговоренных. Те выглядели именно так, как ей хотелось - униженными, раздавленными, потерявшими всякую волю к сопротивлению. Именно так подобает выглядеть поверженному врагу. Она расправится с этими двумя и займется младшим Ольгимской. И его сестрой тоже. Юная девушка с большим состоянием нуждается в опеке и твердой наставляющей руке, удерживающей ее на верном пути. Ах, если бы ей еще удалось изловить вожака Поджигателей и прячущиеся в зараженных кварталах остатки шаек… Если бы ей удалось прижать этот Город к ногтю и вынудить покориться. Тогда она бы позволила себе проявить милосердие и понимание. Она бы спасла их - даже вопреки их желаниям.
Клерк надтреснуто прочел приговор, щедро пересыпанный громкими словами навроде «преступная некомпетентность», «халатность», «коварный сговор» и «преступление против человечности». Приговоренным традиционно даровалось право последнего слова, но ни тот, ни другой не пожелали им воспользоваться. Лилич внятно разъяснила старому коменданту и дельцу вред длинных языков - и они быстро уловили ход ее рассуждений. Пафосная комедия с произнесением речей с помоста сейчас будет крайне неуместна.
Дело просто должно быть исполнено.
Ликтор выбил из-под ног осужденных грубо сколоченные табуреты. По жидковатой толпе, собравшейся перед Собором, пробежал общий вздох. Тело коменданта, издалека казавшееся неестественно длинным, качнулось в петле, унизительно и беспомощно суча ногами. Впрочем, продлилось это недолго. Дернувшись еще пару раз, Александр Сабуров завис в торжественно-мертвенной неподвижности, слегка раскачиваясь взад-вперед.
Веревка, затянувшаяся на толстой шее Влада Ольгимского, угрожающе затрещала. Пара оборвавшихся волокон закрутилась тугими спиралями, но драматически-позорного падения развенчанного мясного короля не случилось. Тяжелый Влад оплывшим грузным мешком завис между небом и землей, почти касаясь помоста кончиками вытянувшихся в последнем усилии ног. На ногах у него были разношенные полуботинки, испачканные в грязи и сухой траве.
Две вертикали, органично дополнившие росчерк плоских колонн Собора, устоев виселицы и чугунных опор фонарей. Нити, сшившие небо и землю добротными пеньковыми веревками.
Ее преосвященство Лилич стояла на верхней ступеньке широченной лестницы, безразлично созерцая казнь. Солнце играло в переплетениях священного символа ее высокого сана. Ветер украдкой вытянул из узла гладко зачесанных назад волос Аглаи Лилич тонкую светлую прядь, нерешительно затеребил ее. Карающая Длань вновь была спокойна и уверена в себе. Она поступила правильно - как велели ее долг и совесть.
Девушка-подросток, затесавшаяся среди пришедших посмотреть на казнь обывателей, разжала стиснутые кулачки. Пепел летит по ветру, души повешенных удрученно скулят над Степью, не находя приюта и покоя. Убедившись, что приговоренные - мертвы, девушка поглубже натянула вязаную шапочку и, ссутулившись, шмыгнула прочь.
Инквизитор чуть прищурилась ей вслед, пытаясь высмотреть среди безликих горожан долговязую фигуру в потрепанной охотничьей куртке болотного цвета. Гаруспика не было. Опять мотается по своим загадочным делам, рискуя шкурой. Именно тогда, когда ей позарез требуется переговорить с местным уроженцем и получить толковый совет. Ей необходимо убедиться в том, что Артемий жив и с ним все в порядке. Присутствие Бураха придавало ей стойкости - хотя, рассуждая здраво, она должна стереть угрюмого менху с лица земли. Он ведь фактически служитель еретической секты. Воплощение всего, что враждебно Церкви. Он - враг.
Но общество Бураха успокаивало ее, а вид мэтра Данковского - злил и заставлял мыслить о неподобающих вещах.
- Братья и сестры, - Лилич не было никакой необходимости повышать голос. Притихшая площадь и так отлично слышала ее. Инквизитор знала, что сможет одними только повелительными интонациями удерживать испуганных горожан около Собора столько, сколько ей потребуется. Однако сегодня она не намеревалась произносить длинных речей. Лишь слегка постращать и вернуться в здание, в свой закуток, где она сможет немного согреться. Ветер из Степи забирается под шелк ритуальной хламиды, кончики пальцев мерзко покалывает холодом и она ощущает себя фанатичной пророчицей. Но это необходимо. Необходимо для их же блага, для того, чтобы напомнить им: расстояние - не преграда, око Церкви видит все и повсюду: - Дети отца нашего Всемогущего, заблудшие и потерянные. Вы изнемогаете под беременем обрушившийся на вас кары, но, подобно восходу солнца, неизмерима и неизменна милость Господня. Принесите к алтарям покаяние в грехах ваших, очиститесь и отриньте от себя безнадежное неверие. Вместе мы очистим этот город от проклятой заразы, и Господь в милости своей не оставит нас…
- Ложь! - надрывный, тонкий голос хлестнул по толпе, острым ножом разрезая напряженную тишину. - Ложь на губах твоих, святоша и убийца, ложь, ложь!..
Аглая без особого удивления оглядела собравшихся - отметив, как в толпе спешно возникает круг пустоты. Эдакое подобие расходящегося кольца от брошенного в грязный пруд камня, взбаламутившего застоявшуюся воду. Горожане опасливо пятились, оставляя в центре стремительно разрастающегося свободного пространства нахалку, осмелившуюся прервать речь Инквизитора. Юную девицу с копной иссиня-черных волос, в порыжелом кожушке и длинной темной юбке. Она не осталась в полном одиночестве, к ней шагнул пожилой, все еще импозантный мужчина в темном полупальто, с достоинством несущий непокрытую седую голову и сжимавший в руке тяжелую трость. В движениях мужчины и девицы, в манере держаться, даже стоять, надменно вскинув голову, крылось нечто пугающе-сходное. Сдвоенное отражение в кривых зеркалах. Дядюшка и племянница.
Втайне Инквизитор ждала эксцессов - и те не замедлили случиться.
Ликторы и Наблюдатели, не дожидаясь указания, двинулись к парочке. Карающий Бич жестом остановила блюстителей, отметив, что девчонка уже не кажется такой самоуверенной, и поманила мужчину и девушку к себе. Мгновение они колебались, но все же подошли - мужчина при этом крепко придерживал молоденькую спутницу за локоть. Проходя мимо блюстителя Церкви, девушка брезгливо подобрала подол широкой юбки, словно опасаясь испачкаться.
- Судья, - голос Лилич прозвучал спокойно и приязненно. - Как удачно, что вы пришли, Ваша честь. Мне как раз необходимо перемолвиться с вами словечком.
Девицу Инквизитор умудрялась успешно игнорировать. Словно той совсем не было, словно она не сверкала на Бич Церкви разъяренными черными глазищами.
«Шипи, шипи, змея. Пусть ненавидят, лишь бы боялись. Две головы из трех уже отрублены, и вам недолго осталось. А ваши замшелые тайны и ваше высокомерие я вобью вам в глотку - вместе с зубами», - внутри себя Аглая торжествующе улыбнулась. Наконец-то ей удалось сдернуть с благообразного лика городского судьи Каина навеки приросшую маску снисходительного превосходства. Три семьи правили Городом, осталась лишь одна, и та скоро будет повержена.
- Прошу простить мою племянницу, ваше высокопреосвященство, - здравомыслия Георгия Каина достало для того, чтобы понять - сейчас не лучшее время для споров со служительницей Церкви. Лилич достаточно отдать приказ, и Мария Каина отправится в подвалы под Собором. Или разделит судьбу ставших жертвой гнева Карающего Бича. - Вы же знаете юных барышень, они не всегда могут справиться со своими чувствами…
- Я в ее возрасте превосходно справлялась, причем без всякой посторонней помощи, - поделилась опытом Инквизитор. - Горестно видеть в столь многообещающей особе отсутствие надлежащего воспитания и дисциплины. Да, о чем бишь я… - первоначально Лилич не намеревалась вести с судьей Каиным прилюдный разговор, но внезапно передумала. Пусть услышит каждый, пусть услышат все, благо заинтересованная толпа вновь начала скапливаться у ступенек соборной лестницы. - Знаете, судья, в ходе проводимого расследования вскрылись крайне интересные вещи... касающиеся, как это ни странно, вашей земельной собственности.
- Какой земельной собственности? - нахмурился выбитый из колеи Георгий Каин.
- Торчащей в Степи за Городом и проходящей по кадастровым документам как «Здание широкого представительно-торгового профиля, оно же Многогранник», - Карающая Длань позволила себе улыбку. Нет, не улыбку, тень, абрис, намек на таковую. Члены братства пресвятой Инквизиции не улыбаются. Даже будучи на приеме у Первосвященника и получая из его рук благодарственную хартию. - Знаете, я была очень удивлена, обнаружив, что здание до сих пор является не муниципальной собственностью, но частным владением. Это намного облегчает мою задачу. Ибо, согласно параграфам 6 и 7 Постановления о чрезвычайном положении в условиях массовых заболеваний, представитель властей имеет неоспоримое право на конфискацию и уничтожение частной собственности, могущей служить источником заражения. Владельцам собственности позже будет вручена соответствующая компенсация.
В толпе сдавленно ахнули. Забормотали, зашоркали ногами, передавая услышанное их уст в ухо.
- Вы не сделаете этого, - низким, вибрирующим от едва сдерживаемой ярости голосом произнесла, почти пропела Мария. Ее почтенный дядюшка молчал, глядя на Инквизитора чуть выцветшими с возрастом темно-карими глазами под тяжелыми веками. Молчал, то ли в растерянности, то ли готовясь к новой атаке, и не препятствуя сорвавшейся с незримой цепочки племяннице бушевать: - Вы не посмеете! Многогранник наш, ты пальцем его не тронешь!
- Посмею, милая, еще как посмею, - доброжелательно кивнула Каиной-младшей Инквизитор. - А ты и твой почтенный дядюшка всецело поддержите меня - как и положено честным гражданам, радеющим о спасении родного города и никак не желающим прослыть саботажниками, выступающими против Церкви. Или ты настолько эгоистична, что для тебя не имеет значения, что станется с твоими родными? У тебя ведь есть отец, Мария… и младший брат, если я верно помню. В спокойные времена вам было вОльно заниматься строительством по своему усмотрению, но сейчас, увы, времена не те. Ваша башня торчит на водоносном пласте, связанном с крайне несовершенной очистной системой боен. Итог закономерен - Многогранник просто источает заразу. Он должен быть уничтожен в ближайшее же время.
- Ваши… ваши сведения не соответствуют действительности, - надо отдать ему должное, старый Судья вынес удар, почти не дрогнув. Мария побледнела и шагнула вперед, непроизвольно стиснув острые кулачки, не замечая того, что к ней предусмотрительно подступают блюстители Церкви.
- Какая разница? - черный с багровой каймой рукав одеяния Инквизитора взлетел и опал. - В развалинах кишат беспризорники и беглые мясники из Термитника, ходячие источники болезни. Чем меньше останется в Городе потенциальных источников заражения, тем лучше для всех нас, не так ли, Судья? Ты не согласна, Мария?
Аглая Лилич не могла выносить одного вида кривой, никчемной постройки - да еще возведенной по соседству с Собором. Башня, многозначительная оболочка для Ничего, кладезь несуществующих тайн, языческий храм Каиных во имя Пустоты. Многогранник должен рухнуть, полыхая дымным, чадящим, очищающим от скверны пламенем. Никто не сможет помешать ей в этом намерении.
Стоя на ступеньках Собора, Инквизитор ощущала бьющееся внутри жгучее и немного злорадствующее чувство, выжидая - осмелится Георгий возразить или смолчит, смирившись? Мгновение Лилич надеялась, что схватка грядет, что Судья бросится в эту расставленную для него ловушку… но старейшина семейства Каиных только скрежетнул:
- Полагаю, нелепо даже заикнуться о возможности договориться?
- О чем вы, Судья? Это необходимо для спасения Города, а для подобной высокой цели все средства хороши, - чуть повела головой Инквизитор. - На вашем месте я бы давным-давно уничтожила эту нелепицу. Вы не удосужились сделать этого, теперь мне приходится выполнять за вас грязную работу. Впрочем, Церковь никогда не гнушается замарать руки ради того, чтобы ее дети были счастливы. Рада, что вы проявили благоразумие и понимание, Судья. Я вас больше не задерживаю.
Карающий Бич неспешно, с достоинством повернулась к Каинам спиной, собираясь подняться к вратам Собора. На миг задумавшись о том, был Данковский свидетелем этой цены - или решил поберечь остатки истрепанных нервов и давно ушел.
Аглаю удержали. Тонкие пальцы, когтями гарпии впившиеся в черный шелк одеяния. Лилич, не думая, брезгливо оттолкнула их, как смахнула бы свалившегося на одежду паука. Однако пальцы оказались на удивление цепкими. И фирменный взгляд Инквизитора - льдистый, убийственный - не оказал привычного воздействия – ибо наткнулся на такой же, исполненный холодного презрения:
- Наша башня чиста и пребудет такой. А ты умрешь в одиночестве и грязи, тщетно взывая о помощи.
- Мария, - дядюшка безуспешно попытался оттащить племянницу в сторону. - Мария!
- Всего-навсего лет пятьдесят тому назад за подобные выходки отправляли прямиком в каземат, на покаяние в течение месяца с хлебом и водой, - Лилич наконец удалось избавиться от удерживающих ее пальцев. Казалось, их горячечный жар проникает даже сквозь плотный шелк. - Но мы живем в цивилизованном мире. Я бы посоветовала вашей племяннице холодный душ, запертую снаружи комнату и визит врача. Ваша подопечная, господин Каин, явно не в себе. Только поэтому я прощаю ее. Уберите ее с глаз моих, - распорядилась Инквизитор. - Сами и быстро. Иначе мне придется поместить ее за решетку. Ради ее же собственной безопасности и общественного спокойствия. Ну?
Хвала Всевышнему, у Каина достало ума сгрести полоумную дочурку своего малохольного братца в охапку и утащить прочь. Карающий Бич не стала тратить время на то, чтобы проводить двух раздавленных неудачников мелодраматичным взглядом. У нее хватает иных дел и иных забот. Предстоятеля Церкви не устрашат вопли полоумной девчонки.
Хотя на пару кратких, заполошных ударов сердца Аглае стало жутковато. Мятущейся от скуки в провинциальном захолустье девчонке нужны либо услуги психиатра, либо срочно замуж. Одно из двух, и другого не дано. Выискалась пророчица, тоже мне.
Аглая Лилич не прислушивалась к перешептываниям взволнованной толпы. Наблюдатели оповестят ее обо всем, что она пожелает узнать.
Глава 11.
Оглавление.
@темы: фанфики